Вместе с тем январь 1946-го оказался также примечателен вынесением азербайджанского вопроса на международное обсуждение. 19-го числа премьер-министр дал указание руководителю делегации Ирана на открывающейся первой сессии Генеральной Ассамблеи Организации Объединенных Наций, послу в Великобритании Тагизаде, добиться включения проблемы Южного Азербайджана в план работы ГА ООН (причем вопрос был сформулирован так: «О споре Ирана с Советским Союзом»). В тот же день Тагизаде представил руководству ООН заявление Ирана. После ознакомления с этим документом руководитель делегации СССР на Генеральной Ассамблее ООН Вышинский 24 января обратился с письмом к председателю Совета Безопасности, в котором отклонил все претензии Тегерана. Спустя день Вышинский выступил на заседании СБ с речью аналогичного содержания. В резолюции Совета Безопасности отмечалось, что, учитывая готовность советской и иранской сторон к переговорам, как и то, что они должны начаться в ближайшее время, СБ предлагает Москве и Тегерану информировать его о ходе предстоящих бесед, оставляя за собой право требовать все сведения о них.
В феврале, когда уже проводились различные социально-экономические реформы в Азербайджане, Гавам-ас-Салтана сформировал новое правительство в Тегеране. Изложив 18 февраля в меджлисе программу своего кабинета, Гавам отметил, что отношения с СССР будут строиться в условиях взаимоуважения и взаимодоверия, после чего тут же получил приглашение из Москвы. Прибыв 19 февраля в советскую столицу, иранский премьер до 7 марта вел переговоры со Сталиным и Молотовым. Стороны обсуждали вывод советских войск из Ирана, азербайджанскую проблему и вопросы добычи нефти. По всем трем темам взгляды иранских и советских руководителей серьезным образом расходились, а потому продолжавшиеся более двух недель переговоры окончились ничем, никакой документ не был пописан. Гавам, отправлявшийся в Москву с большими надеждами, вернулся в Тегеран с пустыми руками.
2 марта 1946 года в соответствии с имевшимися договоренностями истек срок пребывания советских войск в Иране. Но в распространенном ТАСС сообщении говорилось, что СССР выведет свои армейские части только из Мешхеда, Шехруда и Семнана. В этой же информации подчеркивалось, что Советская армия будет оставаться в других районах Ирана. Американский консул в Тебризе Россоу в секретном письме от 3 марта государственному секретарю Бирнсу отмечал, что имеющаяся здесь советская военная техника приведена в боевую готовность и начала движение в направлении Тегерана, Турции и Ирака. Россоу также докладывал, что начиная с 3 марта с границ СССР в Тебриз перебрасываются советские армейские подкрепления.
4 марта президент США Трумэн принял госсекретаря Бирнса для обсуждения политики Москвы в Иранском Азербайджане, а 5 марта в связи с этим вопросом Соединенные Штаты направили ноту СССР. Однако 6 марта консул Россоу в секретном рапорте госсекретарю писал: «Советские военные силы продолжают прибывать днем и ночью... генерал армии Баграмян приехал в Тебриз и принял командование над советскими войсками в Азербайджане. Говорят, что генерал Баграмян – специалист по танковой войне┘ Дорога Тебриз–Тегеран закрыта для невоенного транспорта. Советские войска движутся в направлении Тегерана. Части сравнительно многочисленной азербайджанской армии движутся таким же образом. Из Тебризской оккупационной армии и из России в направлении Махабад–Курдистан посылаются воинские части┘ Из всего этого становится ясным подготовка советских соединений к крупномасштабным военным операциям».
Взволнованный увиденными в Тебризе американский консул предупреждал Государственный департамент, что необходимо предпринимать эффективные меры. 7 марта для обсуждения сообщений, полученных из Иранского Азербайджана, было созвано заседание высокопоставленных лиц американского внешнеполитического ведомства с участием приглашенных экспертов. Показывая на карте движение советских войск в направлении юга Ирана, Ирака и Турции, Бирнс, ударяя кулаком об ладонь, восклицал: «Теперь мы вынуждены отдать им оба нефтяных месторождения».
Совещание продолжилось и 8 марта, когда было признано, что у США нет достаточных сил для вытеснения СССР из Южного Азербайджана. Поэтому эксперт по Советскому Союзу Чарльз Бохлен предложил, что «кроме пустых угроз для самообороны нет другого лучшего средства». После чего в тот же день в адрес лидеров СССР ушла вторая нота – куда более жесткая. В конце данного послания говорилось следующее: «США хотят знать, почему Советы, вместо того чтобы выйти из Ирана, направляют туда дополнительные войска». Правительство США потребовало от Москвы в течение недели раскрыть причины событий, происходящих в Азербайджане.
Так в результате военных приготовлений СССР в Южном Азербайджане, связанных с этим политических и дипломатических шагов, контрдействий США международная обстановка впервые после окончания Второй мировой войны крайне осложнилась. События в Южном Азербайджане, в особенности публикация угрожающих речей Пишавари, адресованных центральному правительству, вызвали большую обеспокоенность в Иране. Сотни жителей Тегерана, услышав про военное наступление СССР, продавали свои вещи за бесценок и убегали в южном направлении. Гавам проводил секретные консультации с посольствами США и Англии по вопросу обращения в Совет Безопасности. Одновременно Багиров на встрече в Джулфе с лидерами национального движения (Пишавари, Шабустари, Джавид) обсуждал вопрос укрепления обороноспособности Южного Азербайджана.
Назначенный в те напряженные дни новым послом СССР в Иране Иван Садчиков 18 марта прибыл в Тегеран. Он принес с собой компромиссные предложения Москвы о выводе советских войск, по нефти и Азербайджану. Несмотря на это, иранское руководство по рекомендации США и Великобритании вновь обратилось в Организацию Объединенных Наций с просьбой рассмотреть советско-иранские отношения. 20 марта во время приема премьер-министром Гавамом посла Садчикова, тот выразил недовольство СССР по поводу обращения Ирана в ООН. В ответ Гавам сообщил, что если Советский Союз будет вынуждать его пойти на противозаконные действия, он подаст в отставку, но вряд ли новый премьер-министр будет более лоялен к СССР. Такой ответ Ахмеда Гавама давал основание Москве задуматься.
Обращение Ирана в ООН, холодный тон переговоров с советским послом, продолжение перевозок Советами военных грузов в Азербайджан создавали панику в Тегеране. Теперь уже ходили слухи о бегстве шаха и премьер-министра из столицы. Государственный секретарь США Бирнс дал указание американскому послу в Иране, чтобы тот в случае оставления шахом и правительством Тегерана выделил людей для их сопровождения. Однако 24 марта было распространено сообщение о выводе советских войск из Южного Азербайджана. Некоторые историки считают, что это был ответ на устный ультиматум президента Трумэна СССР 21 марта. Впрочем, и сам глава американского государства в своих последующих выступлениях отмечал: «Когда Сталин отказался выйти из Ирана в согласованное время, я направил ему сообщение, что в таком случае приплыву в Персидский залив».
В 1979 году после вхождения советских войск в Афганистан журнал «Тайм», вспоминая события в Иране тридцатитрехлетней давности, писал: «В 1946 году во время Азербайджанского кризиса Трумэн вызвал посла СССР в США А.Громыко в Белый Дом и сообщил ему, что если Красная Армия немедленно, в течение 48 часов, не будет выведена из Ирана, то США будут использовать атомную бомбу против Советов».