Сообщений в теме: 647

[Aziboy]

Я задал другой вопрос) вы реально думаете что даже с этими видами вооружений Азербайджан что-то противопоставит армии РФ? Можете не развернуто: да или нет.

 

Вы мне задаете вопрос про гипотетический сценарий, который даже не требует ответа.

[Sergey Drobotenko]

Вы мне задаете вопрос про гипотетический сценарий, который даже не требует ответа.

Ну вот именно что не требует, всем же ясно что при желании РФ прокатиться катком не то что по Азербайджану, а по всему Закавказью и никакие балы, шмалы, израильские беспилотнеги и прочие свистелки перделки не помешают и не остановят.

[Mesut]

С учетом кончины Гарника Варданяна, потери ВС Армении и Нагорного Карабаха в 2016 году составили 166 человек. Такие данные опубликовал на днях специализированный армянский ресурс razm.info. Согласно данным, из всех погибших 147 были действующими военнослужащими, а 18 — добровольцами.

 

Подробности: https://regnum.ru/news/2227338.html
Любое использование материалов допускается только при наличии гиперссылки на ИА REGNUM.

 

 

для  drobotennko....если  тебя  не  устраивает  регнум с разимом хочется  исключительно  инфо  из рот  рука   арцруна ,то советую   нижные  ссылки , хроники  тех  дней  всё  в  этих  темах  должно быть, со  всеми  украшенными  сказками  арцруна

 

http://www.milhistor...inii-fronta-10/

http://www.milhistor...linii-fronta-9/

[Sergey Drobotenko]

С учетом кончины Гарника Варданяна, потери ВС Армении и Нагорного Карабаха в 2016 году составили 166 человек. Такие данные опубликовал на днях специализированный армянский ресурс razm.info. Согласно данным, из всех погибших 147 были действующими военнослужащими, а 18 — добровольцами.

Подробности: https://regnum.ru/news/2227338.html
Любое использование материалов допускается только при наличии гиперссылки на ИА REGNUM.


для drobotennko....если тебя не устраивает регнум с разимом хочется исключительно инфо из рот рука арцруна ,то советую нижные ссылки , хроники тех дней всё в этих темах должно быть, со всеми украшенными сказками арцруна

http://www.milhistor...inii-fronta-10/
http://www.milhistor...linii-fronta-9/

Я тебя попросил скинуть официальное сообщение МО Азербайджана где говорится о более чем 90 погибших в дни апрельской войны - его нет.

Ты говорил что во время апрельской войны у армянской стороны было в два раза больше потерь - это примерно 180 человек должно быть, я тебя просил скинуть ссылку на какие-то источники - ссылки нет. Есть сообщение о том что за весь 2016 - 166 человек - это не то, даже с твоими познаниями русского языка ты должен это понимать. То есть ни о каких потерях в два раза больше во время апрельской войны речи не идет.

На другие вопросы ты тоже не ответил, ничего кроме слова "арцрун" сказать тебе нечего. Слив засчитан кароче)

Сообщение отредактировал Sergey Drobotenko: 07 Декабрь 2018 - 13:03

[Asadulla]

Я предупреждал, что все посты с переходом на личность буду удалять

[Asadulla]

Недавно в Мрскве была опубликована автобиография Роберта Кочаряна «Жизнь и Свобода».
В своей книге он подробно пишет и о Карабахском конфликте
Я опубликую на форуме наиболее интересные выдержки из его книги, касающиеся армяно-азербайджанского конфликта

[robert]

Недавно в Мрскве была опубликована автобиография Роберта Кочаряна «Жизнь и Свобода».
В своей книге он подробно пишет и о Карабахском конфликте
Я опубликую на форуме наиболее интересные выдержки из его книги, касающиеся армяно-азербайджанского конфликта

Асадулла,давно хотел задать вопрос-какое у вас личное отношение,мнение о Р.Кочаряне,как о руководителе в годы войны и после нее?

[Asadulla]

Асадулла,давно хотел задать вопрос-какое у вас личное отношение,мнение о Р.Кочаряне,как о руководителе в годы войны и после нее?

Ну мне конечно сложно сформулировать объективное мнение о нем. Как никак он один из главных «виновников» потери нами 15% наших территорий.
Но, как любой сильный противник он достоин уважения.
Тем более будучи одним из главных организаторов победы армян в Карабахской войне.

А после войны мне вообще сложно судить
Это лишь могут сделать люди, проживавшие при его правлении в Армении.

[Asadulla]

Из автобиографии Кочаряна, про Парижские и Кину-Уэстские переговоры


В апреле 1999 года я прилетел в Вашингтон на саммит НАТО, приуроченный к его пятидесятилетию. После завершения саммита государственный секретарь США Мадлен Олбрайт пригласила на неофициальную встречу меня и Алиева. Некоторое время продолжалась общая беседа, а потом Олбрайт оставила нас с Алиевым наедине, чтобы мы могли поговорить. В те годы каждую международную многостороннюю конференцию или саммит, где присутствовали я и Алиев, посредники пытались использовать как возможность для очередных переговоров между нами, поэтому регулярно организовали для нас такие встречи. Мы, как правило, не отказывались: тема для обсуждения всегда находилась. Так было и в этот раз.
К тому моменту у нас с Алиевым установился хороший личный контакт и у обоих сложилось друг о друге впечатление как о серьезном партнере, с которым можно договариваться. Но эта встреча получилась особенной. То, что тогда произнес Алиев, неожиданно резко отличалось от всего, что я слышал от него раньше. Он сказал, что очень много думал о случившемся в Карабахе, чувствует на себе громадную историческую ответственность за разрешение этого конфликта и видит во мне человека, обремененного точно такой же ответственностью, но с армянской стороны. Сказал, что нам с ним выпала тяжелейшая миссия преодолеть конфликт, уходящий своими корнями глубоко в прошлое и не впервые вспыхнувший на этой земле. Мы с вами эту ситуацию унаследовали, не мы ее авторы, — сказал он. — Но именно мы должны ее разрешить и освободить от нее будущие поколения». Он говорил о том, что раньше наши народы веками жили вперемешку и каждый раз, когда происходили геополитические потрясения, мы непременно сталкивались друг с другом, проливалась кровь, накапливались обиды. Теперь, когда война нас все равно уже размежевала, жить по-прежнему мы уже не сможем. Вернуться к прошлому не получится: нельзя сталкивать лбами дерущихся — их нужно развести в разные стороны, пока оба не остынут. Поэтому единственное, что можно сделать для разрешения проблем, порожденных войной, и создания достойного мира для обеих сторон, — это разделиться и стать соседями. Когда-то мы уже вскользь затрагивали эту тему, и я говорил ему почти то же самое, может быть, другими словами: мы можем быть хорошими соседями, но только в ситуации, когда не зависим друг от друга. Сейчас же я увидел, что он готов обсуждать этот вопрос — как нам разделиться — всерьез и философия этого подхода принципиально отличалась от всего, что мы обсуждали раньше.
Это был подход человека широко мыслящего, осознающего свою историческую роль в жизни собственного народа; человека, готового принять на себя ответственность за разрешение труднейшей проблемы, не раз приводившей к кровопролитным столкновениям на протяжении ХХ века. «Мы должны раз и навсегда закрыть этот вопрос. Вряд ли кто-то, кроме нас, сможет это осуществить. И если мы этого не сделаем — никто другой уже не сделает». Упомянул он и о том, что проблему необходимо разрешать как можно скорее, потому что любая подвешенная ситуация делает нас зависимыми от третьих сторон, что плохо и для Армении, и для Азербайджана. К концу встречи у меня сложилось четкое ощущение, что мы с Алиевым мыслим в одном направлении. Договорившись встретиться в ближайшем будущем и продолжить разговор, мы попрощались. В этот раз нам не хватило времени: обоим предстояло провести еще несколько встреч— обычно расписание в таких поездках всегда предельно плотное. Я ушел с мыслью, что между нами появилось взаимопонимание. Пусть всего на один маленький шаг, но мы стали ближе к разрешению конфликта.
Вернувшись в Армению, я рассказал о разговоре Вазгену Саргсяну и Сержу Саргсяну. Эмоциональный Вазген просиял и воскликнул: «Неужели мы увидим решение проблемы!» Все понимали, что готовность Алиева отказаться от Карабаха открывает реальные возможности для успешных переговоров.
Встреча в Вашингтоне положила начало новому, очень интересному и активному циклу наших переговоров, где обсуждение уже шло в русле именно такой философии: как нам размежеваться друг от друга, чтобы стать хорошими соседями. Мы с Алиевым стали созваниваться и встречаться напрямую, без участия посредников. В июле 1999 года я поехал на неделю в Грецию отдыхать с семьей. На третий день раздался неожиданный звонок от Алиева с предложением встретиться в Женеве и продолжить разговор, начатый в Вашингтоне. Я, конечно, согласился, и спустя два дня мы уже вели переговоры в Женеве, где МИД Швейцарии создал для них все условия. В конце августа мы встретились с Алиевым еще раз там же, в Женеве, а в середине сентября того же года — в Ялте. Каждый раз после наших переговоров посредники пытались выяснить их содержание, но мы уклончиво говорили, что обсуждаем разные варианты в надежде как-то продвинуться.
Главное, что лежало в основе всех наших действий, — это искреннее стремление разрешить карабахскую проблему. Мы оба считали, что если волею судьбы оказались теми людьми, которым досталась эта историческая ответственность, то мы должны с ней справиться.
Это было главным. Оставалось определить: что мы можем сделать? Я говорил ему:
— Поймите, ведь Карабах — это не просто кусок земли в 4500 квадратных километров! Это 140 000–150 000 армян, живущих на этой земле. Теоретически вы можете забрать землю, но людей-то забрать не выйдет! Придется либо изгнать их, либо уничтожить, другого решения нет — таков характер всех этнических войн, в том числе, к сожалению, и случившейся между нами. Военное решение конфликта, о котором многие в Азербайджане сейчас мечтают, означает просто изгнание армян из Карабаха. Какой будет цена этого решения? К чему оно приведет? Получится ли у вас его осуществить? Азербайджан уже пытался это сделать в 1992–1994-м, но получил совершенно не тот результат, на который рассчитывал. Напротив, вы потеряли контроль над территорией вдвое большей, чем сам Карабах. Стоит ли повторять? Понятно, что если еще раз будет развязана война, то она не ограничится Карабахом: Армения не останется в стороне, кто бы ни был президентом Армении. Значит, начнется война между Арменией и Азербайджаном. Вы к этому готовы? Вы этого хотите?
Новой войны не желал никто — ни он, ни я. Мы искали вариант мирного решения, который устроил бы обе стороны.
— Я не могу отдать вам Карабах, — говорил Алиев.
— Что значит отдать? — удивлялся я. — Ведь по факту у вас его нет. Как вы можете отдавать или не отдавать то, чем фактически не владеете? Если вы отказываетесь от мыслей о военном захвате, то вам придется принять идею, что Карабах уже не ваш.
Впрочем, эмоциональных споров между нами не возникало: мы оперировали аргументами, и каждый пытался сформулировать свою позицию, высказать и объяснить свою озабоченность, обозначить границу того, что он может и чего не может сделать.
Суть предложения Алиева состояла в следующем: Азербайджан может признать Карабах армянским вместе с коридором, соединяющим его с Арменией. Однако взамен, наряду с возвратом захваченных нами во время войны районов вокруг Карабаха, он предлагал обмен территориями. Речь шла о Мегринском районе Армении, который отделял Азербайджан от Нахичевани. Такой обмен мы считали абсолютно неприемлемым в первую очередь из-за потери границы с Ираном. К тому же — а что делать с людьми, которые живут в этом районе? Как мне, карабахцу, сказать им, что ради присоединения Карабаха к Армении Мегри переходит к Азербайджану?
Теракт в парламенте Армении 27 октября и вызванный им острый внутриполитический кризис на время прервали переговорный процесс. Мне требовалось восстановить управляемость в стране и укрепить свои пошатнувшиеся позиции для продолжения столь важных переговоров.

[Asadulla]

В середине 2000 года переговорный процесс возобновился. Наиболее значимой стала наша с Алиевым встреча рядом с селом Садарак, недалеко от Нахичевани. Специально для переговоров азербайджанская сторона разбила компактный полевой лагерь. Мы обсуждали все ту же тему: как нам размежеваться. Я понимал желание Азербайджана иметь связь с Нахичеванью, но предложил рассмотреть другой вариант: а что, если мы предоставим Азербайджану суверенную дорогу, проходящую по территории Мегринского района Армении и соединяющую две части Азербайджана? Алиев сказал, что не представляет, как это можно реализовать, и мы провели целую серию переговоров по этому вопросу: пытались понять, как это можно осуществить, искали примеры реализации подобного решения в истории других стран, обсуждали, как и какими силами можно обеспечить суверенность дороги, кто будет дорогу патрулировать. Местность там горная, нам пришлось бы проложить трассу длиной 50 километров, состоящую преимущественно из туннелей и эстакад.
К этому времени об идущем между нами переговорном процессе мы уже поставили в известность посредников, и они активно в нем участвовали. В общих словах мы довольно близко подошли к варианту, при котором Азербайджан признает Карабах с Лачинским коридором частью Армении в обмен на возврат удерживаемых нами азербайджанских территорий и особый статус дороги через Мегри в Нахичевань, которую будут патрулировать международные миротворцы. Но оставалось много деталей, которые необходимо прояснять, чтобы договориться.
Настало время привлечь первых лиц стран-посредников: это придало бы больший вес процессу и гарантировало, что международное сообщество готово приложить достаточно ресурсов для практической реализации договоренностей, если они станут окончательными. Одним из первых подключился президент Франции Ширак, который всегда проявлял неподдельный интерес к урегулированию конфликта и хорошо знал его тонкости. Он пригласил меня и Алиева в Париж, где состоялись очень продуктивные переговоры в трехстороннем формате. Позже на ланче Жак Ширак сказал, что впервые у него возникло чувство, что процесс сдвинулся с мертвой точки и мир на Кавказе обретает реальные черты. Мы провели совместную пресс-конференцию и разъехались в оптимистическом настроении. Оставалось подготовить общественное мнение внутри наших стран к принятию предложенного плана. Это было непросто: противников такого урегулирования и в Азербайджане, и в Армении хватало.
В этот момент посредническую инициативу у Франции перехватили американцы — на сцену вышел Керри Кавано. Керри являлся американским сопредседателем Минской группы ОБСЕ и теперь решил, что это — его звездный час: при сопредседательстве Кавано может быть подписан исторический документ! А может быть, посчитал, что нельзя упускать момент, надо форсировать переговоры, пока президенты настроены решительно. Человек энергичный, с большими амбициями, он перехватил инициативу и стал очень активно подгонять процесс.
Началась практическая работа над проектом соглашения со всеми деталями. Кавано убедил госсекретаря США Колина Пауэлла, чтобы тот в качестве посредника принял участие в подписании мирного договора. Выбрали место — Ки-Уэст, самую южную точку США, красивейшие острова, где жил Хемингуэй. Назначили дату — 3 апреля. Все это происходило с таким напором, что Ширак, с которым нас связывали довольно близкие отношения, поделился со мной своими сомнениями: «Мне кажется, американцы слишком спешат, надо, чтобы ситуация вызрела в большей степени, а они, похоже, этого не понимают». Разговор происходил в Париже, куда я приезжал с визитом в феврале 2001 года.
Недели за две до Ки-Уэста в Азербайджане были объявлены парламентские слушания на карабахскую тему. Я внимательно следил за выступлениями, и что-то меня насторожило. Алиев полностью контролировал парламент, и я не мог понять, зачем ему вдруг понадобились эти слушания, а главное, куда они в итоге приведут. Тональность и характер выступлений явно не помогали подготовить общественное мнение: скорее они показывали, что меняется подход.
Я пригласил к себе посла Соединенных Штатов и сказал, что обеспокоен слушаниями в парламенте накануне поездки в Ки-Уэст: у меня появилось ощущение, что Алиев готовит почву для отказа. «Вы уточните, пожалуйста, у Алиева, — попросил я его. — Если что-то изменилось, Ки-Уэст надо отменять, а то получится конфуз, да еще и при посредничестве госсекретаря». На следующий день посол мне сообщил: «Нет, все нормально. Мы связались с Алиевым, и он подтвердил: все в силе. Обсуждение в парламенте он объясняет необходимостью подготовить общественное мнение». «Ладно, — подумал я, — может, показалось». Еще через два дня выступал сам Алиев. Я читаю текст его выступления и вижу: да нет же, не показалось. Что-то явно идет не так! Прошу Вардана Осканяна: «Свяжись еще раз с американцами. Мне эта история не нравится. Я думаю, в Ки-Уэсте ничего не получится». Он еще раз связался — уже и с послом, и с Кавано. Те на следующий день снова сказали: все в порядке, они общались с Алиевым, и тот подтверждает, что едет в Ки-Уэст с серьезными намерениями. Звонить Алиеву напрямую в этой ситуации я не стал, опасаясь, что посредники истолкуют это неправильно. Инициаторами встречи в Ки-Уэсте были не мы, ее готовили посредники, они же согласовывали все детали с участниками. Я считал, что некорректно проявлять активность и выяснять готовность другой стороны конфликта к переговорам.

[Asadulla]

И вот мы в Ки-Уэсте, в одном из самых красивых мест Флориды. Расположились в отеле на берегу Мексиканского залива. Стояла отличная погода — яркий солнечный день, и я надеялся, что успею еще и поплавать. Настроение у меня было приподнятым — отчасти от морского воздуха, но больше от ожидания, что через несколько часов здесь решится судьба моей родины.
Приезжаем в небольшой уютный Малый Белый дом Трумэна. Зал переговоров полон: наша делегация, азербайджанская, представители всех стран-сопредседателей, огромное количество журналистов, готовых зафиксировать и осветить долгожданное историческое событие. В центре комнаты стол, за ним госсекретарь Пауэлл, справа — Алиев, слева — я, напротив — сопредседатели Минской группы, работники Госдепа, журналисты. Начинает встречу Пауэлл, говорит об уникальном историческом моменте и передает слово Алиеву. Тот открывает папку и… достает оттуда письменную речь. Как только я увидел, что в ней с десяток страниц, сразу понял: это провал.
Алиев стал читать. Все видели, что он волнуется: каждое слово произносил будто через силу. Читал минут тридцать. В тексте много говорилось о том, как посредникам следует вести процесс, но весь смысл его получасового выступления сводился к одному: «Я не готов пойти на это». Пока Алиев выступал, я смотрел на Кавано. Тот пребывал в панике. Пот с него лился градом, рубашка взмокла и прилипла к телу, лицо покраснело: он осознал, что это конец его карьеры. Я поймал взгляд Кавано и глазами сказал: «Я же вас предупреждал, что будет конфуз…» И оказался прав, но — черт возьми! — не всегда хочется оказываться правым. В данном случае я предпочел бы ошибиться.
Меня охватило двойственное чувство. С одной стороны, облегчение: я понимал, что реализовать такой мирный договор было бы чрезвычайно сложно и рискованно. С другой стороны — разочарование и сожаление: это был исторический момент — мы могли бы развязать узел, который затягивался веками. Конечно, мы сохраняли свои сильные переговорные позиции — ведь не мы отказались подписать соглашение. Большим плюсом стал и только что созданный прецедент: фактически обсуждалось присоединение Карабаха к Армении, и территориальная целостность Азербайджана не являлась этому помехой. Никакое предложение об урегулировании в будущем уже не сможет обойти право Карабаха на самоопределение.
После Алиева дали слово мне, и моя ответная речь длилась минуты полторы, а то и меньше:
Я приехал во Флориду, за много тысяч километров от Армении, чтобы работать над урегулированием, а не для того, чтобы поучать сопредседателей, как им вести свою посредническую миссию. И на этом я заканчиваю свое выступление.
Говорить что-то еще теперь уже не имело смысла. Азербайджанская пресса потом писала: «Кочарян выступил до неприличия кратко».
После заседания ко мне в отель пришел российский сопредседатель Трубников и стал убеждать пойти на уступки. Я сказал: «Стоп. Вы пришли не по адресу. Есть согласованный документ, и я готов его подписать. Работайте с Алиевым. Если вы его убедите — подпишу. Я никуда не уезжаю, тут красивое место, с удовольствием проведу здесь пару дней».

[Asadulla]

Следующие два дня запомнились мне как самые праздные за всю историю моих поездок. Обычно я использовал свои визиты по максимуму, насыщая их делами до предела — встречи, политика, инвестиции, диаспора, а тут у меня никаких дел не было, и я оказался предоставлен сам себе. Чтобы быть рядом со мной в дни исторической встречи, в Ки-Уэст приехал из Нью-Йорка мой хороший знакомый, известный предприниматель Грайр Овнанян. Он сделал все возможное, чтобы эти два дня пролетели для меня с невероятной скоростью. Грайр зафрахтовал маленькую яхту, и следующие дни мы провели в Мексиканском заливе, ловя рыбу и занимаясь дайвингом на красивейших коралловых рифах. Потом организовали виндсерфинг, который я тоже очень любил. Получился маленький и чрезвычайно насыщенный двухдневный отпуск. Американская охрана носилась за нами по всему заливу, пытаясь обеспечить мою безопасность.
На суше же за эти два дня ничего не изменилось. Несмотря на приложенные усилия, посредникам не удалось уговорить Алиева принять проект соглашения. В один из вечеров американцы организовали для нас выход в море на закате — это входило в запланированную культурную программу. Закат и впрямь оказался удивительно живописным, но мое внимание занимал не он, а Кавано. Несколько раз поймав на себе его растерянный взгляд, я подошел к нему: «Не переживай, что было — то прошло. Зря вы не прислушались ко мне, я ведь дважды к вам обращался, предупреждал!»
В тот же вечер на ужине, впервые после выступления Алиева, мы с ним поговорили. Я спросил: «Гейдар Алиевич, а зачем вообще все это понадобилось? Ну, я понимаю: вы передумали. Но тогда уж отказались бы от поездки… Вы себя в неловкую ситуацию поставили, да и американцев заодно. Зачем?» Он ответил: «Я думал, что смогу. До самого последнего момента не был уверен, что откажусь». Для нас обоих это решение стало бы очень сложным, но для него, думаю, все-таки в большей степени. Я спросил: «А что вообще произошло?» — «Знаешь, — говорит, — я, наверное, переоценил свои возможности. Я не сумел убедить свою семью в том, что это нужно». Он рассказал, что накануне отъезда собрались все его родные и в один голос принялись убеждать отказаться от соглашения. Говорили, что сейчас Алиев — национальная легенда и азербайджанский народ не поймет, если он отдаст Карабах: это ляжет пятном на него и на всю семью. Настойчивее всех оказался его сын Ильхам, и Алиев, уезжая, дал ему обещание не подписывать договор. «И я понял, — сказал он мне, — что если не могу убедить даже собственную семью, то азербайджанский народ не смогу убедить тем более».
Из Ки-Уэста мы сразу вылетели в Вашингтон, где нас ожидали Кондолиза Райс и президент Буш: новая администрация Белого дома пригласила нас на протокольную ознакомительную встречу, которая ничего изменить не могла.
Так закончилась наша попытка договориться. Алиев уехал, не приняв проект соглашения, но еще и не отказавшись от него. Сделал он это несколькими днями позже, уже в Баку. Пригласил Кавано и сказал, что соглашение в таком виде для него неприемлемо и надо его полностью переработать. И хотя через некоторое время после Ки-Уэста переговоры продолжились, мы больше ни разу не подходили так близко к возможности подписать договор о мире, как там. Появлялись разные варианты, посредники активно работали над модификациями, некоторые из них позднее вылились в Мадридские принципы80, состоялся саммит ОБСЕ, на котором было зафиксировано право карабахцев на самоопределение, но уже сама формула обсуждаемых вопросов носила другой характер. Мы оба с Алиевым понимали, что при нашем президенстве решения не будет. В один из разговоров он так и сказал: «Мы упустили наш исторический шанс. Вряд ли кто-то решит эту проблему, если у нас не получилось». Позднее, после смерти Гейдара Алиева, при первой нашей встрече с Ильхамом я спросил, действительно ли в семье накануне Ки-Уэста происходил тот разговор. Он подтвердил: да, так все и было, он убеждал отца, и тот дал слово не подписывать договор.

[Mesut]

  Ряхбяр , у  тебя  есть  инфо , сколько армян  проживал 92-94 годы в Карабахе ?

[Mesut]

Ну мне конечно сложно сформулировать объективное мнение о нем. Как никак он один из главных «виновников» потери нами 15% наших территорий.
Но, как любой сильный противник он достоин уважения.
Тем более будучи одним из главных организаторов победы армян в Карабахской войне.

А после войны мне вообще сложно судить
Это лишь могут сделать люди, проживавшие при его правлении в Армении.

против  тогдашнего власть  Азербайджана  любой мог  бы  добиться  того  что  добился  кочарян 

 

 

 

а  народ  решил судит после  военный деяние ... 

[Mesut]

Следующие два дня запомнились мне как самые праздные за всю историю моих поездок. Обычно я использовал свои визиты по максимуму, насыщая их делами до предела — встречи, политика, инвестиции, диаспора, а тут у меня никаких дел не было, и я оказался предоставлен сам себе. Чтобы быть рядом со мной в дни исторической встречи, в Ки-Уэст приехал из Нью-Йорка мой хороший знакомый, известный предприниматель Грайр Овнанян. Он сделал все возможное, чтобы эти два дня пролетели для меня с невероятной скоростью. Грайр зафрахтовал маленькую яхту, и следующие дни мы провели в Мексиканском заливе, ловя рыбу и занимаясь дайвингом на красивейших коралловых рифах. Потом организовали виндсерфинг, который я тоже очень любил. Получился маленький и чрезвычайно насыщенный двухдневный отпуск. Американская охрана носилась за нами по всему заливу, пытаясь обеспечить мою безопасность.
На суше же за эти два дня ничего не изменилось. Несмотря на приложенные усилия, посредникам не удалось уговорить Алиева принять проект соглашения. В один из вечеров американцы организовали для нас выход в море на закате — это входило в запланированную культурную программу. Закат и впрямь оказался удивительно живописным, но мое внимание занимал не он, а Кавано. Несколько раз поймав на себе его растерянный взгляд, я подошел к нему: «Не переживай, что было — то прошло. Зря вы не прислушались ко мне, я ведь дважды к вам обращался, предупреждал!»
В тот же вечер на ужине, впервые после выступления Алиева, мы с ним поговорили. Я спросил: «Гейдар Алиевич, а зачем вообще все это понадобилось? Ну, я понимаю: вы передумали. Но тогда уж отказались бы от поездки… Вы себя в неловкую ситуацию поставили, да и американцев заодно. Зачем?» Он ответил: «Я думал, что смогу. До самого последнего момента не был уверен, что откажусь». Для нас обоих это решение стало бы очень сложным, но для него, думаю, все-таки в большей степени. Я спросил: «А что вообще произошло?» — «Знаешь, — говорит, — я, наверное, переоценил свои возможности. Я не сумел убедить свою семью в том, что это нужно». Он рассказал, что накануне отъезда собрались все его родные и в один голос принялись убеждать отказаться от соглашения. Говорили, что сейчас Алиев — национальная легенда и азербайджанский народ не поймет, если он отдаст Карабах: это ляжет пятном на него и на всю семью. Настойчивее всех оказался его сын Ильхам, и Алиев, уезжая, дал ему обещание не подписывать договор. «И я понял, — сказал он мне, — что если не могу убедить даже собственную семью, то азербайджанский народ не смогу убедить тем более».
Из Ки-Уэста мы сразу вылетели в Вашингтон, где нас ожидали Кондолиза Райс и президент Буш: новая администрация Белого дома пригласила нас на протокольную ознакомительную встречу, которая ничего изменить не могла.
Так закончилась наша попытка договориться. Алиев уехал, не приняв проект соглашения, но еще и не отказавшись от него. Сделал он это несколькими днями позже, уже в Баку. Пригласил Кавано и сказал, что соглашение в таком виде для него неприемлемо и надо его полностью переработать. И хотя через некоторое время после Ки-Уэста переговоры продолжились, мы больше ни разу не подходили так близко к возможности подписать договор о мире, как там. Появлялись разные варианты, посредники активно работали над модификациями, некоторые из них позднее вылились в Мадридские принципы80, состоялся саммит ОБСЕ, на котором было зафиксировано право карабахцев на самоопределение, но уже сама формула обсуждаемых вопросов носила другой характер. Мы оба с Алиевым понимали, что при нашем президенстве решения не будет. В один из разговоров он так и сказал: «Мы упустили наш исторический шанс. Вряд ли кто-то решит эту проблему, если у нас не получилось». Позднее, после смерти Гейдара Алиева, при первой нашей встрече с Ильхамом я спросил, действительно ли в семье накануне Ки-Уэста происходил тот разговор. Он подтвердил: да, так все и было, он убеждал отца, и тот дал слово не подписывать договор.

если верит Kочаряну то получается  ГА  был  готов  подписать но ИА  не был согласен ?

Сообщение отредактировал Mesut: 12 Декабрь 2018 - 12:57

[Asadulla]

если верит Kочаряну то получается ГА был готов подписать но ИА не был согласен ?

Да.
Получается ГА хотел прописать соглашение, но против выступила семья

[Asadulla]

Итого имеем, что к 2001 году между Кочаряном и ГА была достигнута договорённость:
- Армения получает территорию бывшей НКАО + Лачинский коридор
- Азербайджан получает обратно 6 районов вокруг НК
- через Мегринский район предоставляется дорога с особым статусом, которая соединят Нахичевань с остальной территорией Азербайджана.
И уже под давлением семьи (скорее всего сына и дочери), ГА в Ки-Уэсте отказался от этого соглашения.

В принципе данный факт, впервые так подробно описанный РК, подтверждает мнение, что к концу своего второго президентского срока ГА понял, что вернуть НК ни мирным, ни военным путём вернуть уже не удастся.
Поэтому решил, что раз НК потерян надо тогда получить от Армении что-то взамен и выйти из сложившегося тупика.
Но, попытка разрубить Карабахский узел не удалась.

Так, что слова ГА оказались пророческими: «Мы упустили наш исторический шанс. Вряд ли кто-то решит эту проблему, если у нас не получилось».


P.S. Печально это все.

[Mesut]

Да.
Получается ГА хотел прописать соглашение, но против выступила семья

семья = ИА

  

 

  

 

 

 боле чем уверен если тогда  ГА   согласился  бы подписать потом ему удалось  бы успокоит  народа и  успешно  передать  власть ИА ,    и не  оставлять такой груз  своему  сыну ... ну ИА  не  дал  ему это сделать, прошло столько лет, что мы  видим сегодня ? как  ты   считаешь  правильно ли  поступил тогда  ИА ?

Сообщение отредактировал Mesut: 12 Декабрь 2018 - 15:00

[Asadulla]

боле чем уверен если тогда  ГА   согласился  бы подписать потом ему удалось  бы успокоит  народа и  успешно  передать  власть ИА ,    и не  оставлять такой груз  своему  сыну ... ну ИА  не  дал  ему это сделать, прошло столько лет, что мы  видим сегодня ? как  ты   считаешь  правильно ли  поступил тогда  ИА ?

Трудно сказать, правильно тогда поступили не подписав Ки-Уэстское соглашение или нет.
С одной стороны остался хоть и призрачный, но шанс вернуть НК
С другой стороны могли бы вернуть хотя бы шесть районов плюс часть Лачинского района. А так прошло уже 15 лет и нет просвета даже в возврате этих районов.

[Mesut]

Трудно сказать, правильно тогда поступили не подписав Ки-Уэстское соглашение или нет.
С одной стороны остался хоть и призрачный, но шанс вернуть НК
С другой стороны могли бы вернуть хотя бы шесть районов плюс часть Лачинского района. А так прошло уже 15 лет и нет просвета даже в возврате этих районов.

если  ИА  понимая  то что ему остается   такой  груз  не  дал отцу  подписать - то  респект emy ..  думаю на  его  месте  любой другой  бы забил, все  ровно  он полюбасу стал  бы президентом республики ... то время  народ был замучен жизнью  и   готов  был  на любой сюлх ГА ... подписав  договор ГА  запросто    уговорил бы народ , тем боле  он  всех  своих  оппонентов  закрыл   как только пришел к власть

Сообщение отредактировал Mesut: 12 Декабрь 2018 - 15:32

[Фидель]

Да.
 

Условия то на самом деле больше плюсом вам были. Не думаю что наши непримиримые с таким раскладом согласились.

Как Роб мог с ними договорится? Хотел бы я знать.

Получается ГА хотел прописать соглашение, но против выступила семья

 

Ну или внешнее влияние на ГА осуществлялось через семью. Или это просто такой способ не раскрывать источник влияния. 

[Asadulla]

если  ИА  понимая  то что ему остается   такой  груз  не  дал отцу  подписать - то  респект emy ..  думаю на  его  месте  любой другой  бы забил, все  ровно  он полюбасу стал  бы президентом республики ... то время  народ был замучен жизнью  и   готов  был  на любой сюлх ГА ... подписав  договор ГА  запросто    уговорил бы народ , тем боле  он  всех  своих  оппонентов  закрыл   как только пришел к власть

Этот случай лишь подтверждает, что все разговоры о том, что Алиевам плевать на Карабах - это просто беспочвенные слухи.
Другой вопрос, что нет возможности и сил для решения Карабахского вопроса в выгодном ключе

[Asadulla]

Условия то на самом деле больше плюсом вам были. Не думаю что наши непримиримые с таким раскладом согласились.
Как Роб мог с ними договорится? Хотел бы я знать.

В 2001 может быть и смог бы продавить такое соглашение
Тем более видимо были другие нюансы возможного соглашения
С учетом этих откровений РК теперь понятно, почему ГА до 2002 года тянул с началом строительства основного экспортного нефтепровода
Если бы это соглашение удалось претворить в жизнь, то скорее всего и нефтепровод Баку-Джейхан и газопровод Баку-Эрзерум прошли бы в Турцию через территорию Армении. Ещё и железная дорога из Азербайджана в Турцию через Армению. Плюс Турция открыла бы свою границу с Арменией.

А сейчас понятно, что максимум на что согласятся армяне это пять районов
Лачинский и Кельбеджарский районы уже даже не рассматриваются как предмет для торга

[Aziboy]

В 2001 может быть и смог бы продавить такое соглашение
Тем более видимо были другие нюансы возможного соглашения
С учетом этих откровений РК теперь понятно, почему ГА до 2002 года тянул с началом строительства основного экспортного нефтепровода
Если бы это соглашение удалось претворить в жизнь, то скорее всего и нефтепровод Баку-Джейхан и газопровод Баку-Эрзерум прошли бы в Турцию через территорию Армении. Ещё и железная дорога из Азербайджана в Турцию через Армению. Плюс Турция открыла бы свою границу с Арменией.
А сейчас понятно, что максимум на что согласятся армяне это пять районов
Лачинский и Кельбеджарский районы уже даже не рассматриваются как предмет для торга

Надо сказать честно, никакого торга при Ильхаме Алиеве не было и нет.

[Asadulla]

Надо сказать честно, никакого торга при Ильхаме Алиеве не было и нет.

Была мутная история с Мадридскими принципами, когда сначала ИА дал добро, потом отмотал назад
А так с 2011 года - да. Никакого торга и переговоров нет