Отправлено 19 Декабрь 2018 - 00:30
Для понимания в каком тупике Карабахская проблема, есть очень откровенное интервью ГА редакторам ведущих СМИ в июле 2002 года
Там он открыто говорит, что военного решения нет, а дипломатические решения невыгодны Азербайджану.
При ИА так открыто о проблеме ни разу не говорилось
РАШАД МЕДЖИД (главный редактор "525-джи газет"): Господин президент, самая тяжелая для страны проблема заключается в нерешенности нагорно-карабахского конфликта. Не говоря уже о социальном положении миллиона беженцев, наши соотечественники, в частности наши студенты, получающие образование за рубежом, потеряли надежду. Быть гражданином страны, находящейся под оккупацией, отнюдь не прибавляет гордости. Наблюдатели заявляют, что ключ к урегулированию конфликта находится прежде всего в руках Соединенных Штатов Америки и России. У вас искренние дружеские отношения и с президентом Владимиром Путиным, и с президентом Джорджем Бушем и его отцом. Люди считают, что если на фоне таких отношений урегулирование конфликта не представилось возможным, то дальнейшие перспективы его разрешения представляются достаточно туманными. Хотим узнать ваше мнение об этом...
ГЕЙДАР АЛИЕВ: Знаете, в своем выступлении в Ялте я об этом сказал. Там выступили все президенты. Можно сказать, что конфликта нет только в Украине. В Грузии есть, там тяжелое положение, есть в Молдове, там тоже сложилось тяжелое положение, есть и у нас.
Я достаточно резко выступил там, высказал серьезную критику как в адрес Организации Объединенных Наций, ОБСЕ, Минской группы, так и в адрес сопредседателей от США, России и Франции, руководителей этих стран. Я не хочу повторять свое выступление, вы услышите его. Оно будет опубликовано и в печати, прочитаете. Содержание его заключается в следующем: все вы, с одной стороны, утверждаете, что привержены принципам международного права. Вы приняли Хельсинкский акт и обеспечиваете приверженность всех стран данному акту, заявляете и о своей приверженности. Основным принципом здесь является обеспечение территориальной целостности, суверенитета и неприкосновенности границ каждой страны. Вы декларируете это, поддерживаете данные принципы. Даже когда речь идет об армяно-азербайджанском, нагорно-карабахском конфликте, как это недавно имело место в США, вы заявляете, что признаете территориальную целостность Азербайджана. Большое дело. Вы должны признавать, вынуждены признавать. Если не признаете, значит, выступаете против принятых вами же принципов.
Я сказал: "В таком случае почему же вы так пассивно занимаетесь урегулированием нашего конфликта". Наконец, вы дошли до того, что заявляете: "Пусть президент Армении и президент Азербайджана договорятся об урегулировании армяно- азербайджанского конфликта, сами решат вопрос. После этого мы окажем любую помощь". Наглядным подтверждением этому служит документ, принятый в Москве на встрече Буша с Путиным. Вы, наверное, читали его, знаете об этом. Он есть и в Интернете. В отношении нагорно-карабахского конфликта там написано: рекомендовать президентам Азербайджана и Армении действовать более гибко, найти путь решения вопроса, мы же - имеются в виду Буш и Путин - после этого готовы оказать помощь. Вот как обстоит дело. Это двойной стандарт. В Ялте я высказал все это. Я сказал: "Этот двойной стандарт, двойное отношение разрушат мир, ваши принципы".
Я говорю вам откровенно, это пройдет и в печати. Зачем нам в таком случае нужна Организация Объединенных Наций? Зачем нужна ОБСЕ, раз в шесть месяцев меняется председатель ОБСЕ? В течение шести месяцев председательствует одна страна, по истечении этого срока - другая, потом - третья. Сейчас, кажется, Португалия. Из других мест до нас дошли сигналы, что Португалия вообще не желает заниматься этим вопросом. До этого была Румыния. Председатель парламента Румынии приезжал сюда, он побывал и в Армении, и даже в Нагорном Карабахе. Приехал и говорит: "Вы должны договориться". Я ответил: "Вы рекомендуете нам смириться с имеющим место фактом. Но если мы каждый раз будем смиряться с происходящими, в таком случае, кому нужны принципы, за которые вы ведете борьбу?".
Сюда прибыл председатель от Румынии. Смотрю, посетив Нагорный Карабах и приехав сюда, он говорит: "Знаете, давайте сделаем так. Я, как председатель ОБСЕ, создам парламентскую группу, и мы будем заниматься этим вопросом. Мы урегулируем его". Он несколько раз говорил об этом. Я ответил: "Знаете, что и без того существует Минская группа ОБСЕ. Я знаю, что парламентская группа ничего не добьется. Я не согласен с этим". Нет, мол, вы давайте вашего представителя и прочее. Он даже сказал об этом нашему послу в Бухаресте. А посол, как будто открывает для нас Америку, говорит, мол, есть такое дело, они могут решить это. Я ведь знаю, что все это абсурд. Они не решат никакого вопроса. Во всяком случае, я не согласился с ним, и он уехал.
Я вспомнил один эпизод о Мешади Ибаде, когда с ним приключилось известное дело, и все вокруг подходили к нему, мол, Мешади, дай столько-то, и я сделаю то-то, кто-то предлагает другие услуги и так далее. Вот и мы сегодня оказались в таком же положении. Понимаете?
Я говорю с вами откровенно. Когда говоришь об этих вопросах открыто, наша оппозиция тут же все переворачивает. Смотришь, пишут о чем-то совершенно бессмысленном 7 статей подряд. Я говорю об этом открыто. В настоящее время во всех этих организациях господствует такое настроение, что, мол, что было - то прошло, необходимо считаться с реальностью. Говоришь им все это, тогда они заявляют, мол, да, вы правы. Мы признаем территориальную целостность. Спрашиваю: "Почему же ты в таком случае утверждаешь это?" Отвечает: "Но ведь другого пути нет". Я говорю: "Почему нет пути, путь решения - эти принципы. Если вы не можете осуществить данные принципы, тогда давайте распустим эти организации". Вы не знаете, насколько открытые, жесткие переговоры я с ними веду.
Недавно сюда приехала и представитель Люксембурга, председательствующая в Комитете министров Совета Европы. Вы видели ее. Это очень умная женщина, являющаяся министром иностранных дел и одновременно заместителем премьер- министра. Мы беседовали с ними. Она тоже излагала свое мнение по данному вопросу. И вот она сказала: "Знаете что, ведь часть и вашей земли находится в Армении. Отдайте им что-нибудь, и они возвратят вашу землю". Вижу, что этой женщине неизвестно, что она говорит о нашей земле. Нам не надо ее отдавать. Я говорю о Нахчыванской Автономной Республике. Я сказал: "Вы, наверное, говорите о том, что наша земля оказалась территориально отдаленной". Она ответила, что да.
Я сказал: "Знаете, это тоже посягательство, направленное против нас". Когда в 1920 году составлялись данные документы, у Азербайджана никого не было в Москве. Власть находилась в руках армян. Азербайджанскую землю - Зангезур, в частности, его Мегринскую часть, передали Армении, с тем, чтобы у Армении была граница с Ираном. Это было сделано искусственно. Посмотрите, о чем думали армяне в 1920 году. В то время была советская власть. Зачем нужна была граница?
Хочу сказать вам, что я работал во времена советской власти. В свое время в КГБ я был одним из тех, кто защищал эти границы. Затем стал руководителем Азербайджана. О границе и речи не могло быть. Было железнодорожное сообщение, поезд работал по маршруту Баку-Ереван. Поезда проезжали через Мегри. Ни о каком препятствии там и речи не могло быть. Но обратите внимание, в 1920 году они думали о необходимости выхода Армении к Ирану и добились открытия этой границы.
Я вкратце изложил вам историю. А сейчас возвращаюсь к беседе с той женщиной. Я ей говорю, что дело обстоит так-то и так-то. Если армяне хотят передать нам Мегринский район и взамен забрать Нагорный Карабах, пусть внесут предложения, мы рассмотрим. Скажите, что плохого я сказал? Это дипломатия. Знаете, вот из всего этого и состоит дипломатия. Оставим в стороне это высказывание. Я знаю, что это нереально, знаю, что Армения не пойдет на это. Мне даже известно, что этот вопрос появился не сейчас, он обсуждается в течение последнего года.
Месяца 2-3 назад Серж Саркисян заявил, что мы, мол, не отдадим Мегри даже если нам передадут половину Азербайджана. Мне известно об этом. Но зная об этом, я открыто, перед прессой говорю председателю Комитета министров Совета Европы, министру иностранных дел Люксембурга: "Вы бываете в Армении. Передайте им, пусть отдадут нам Мегри в обмен на Нагорный Карабах". Я думал, что это произведет на них сильное впечатление. Но, нет. Они спокойно перенесли это. Но что произошло потом? В наших оппозиционных газетах было опубликовано 5-6 статей о том, что Гейдар Алиев хочет отдать Армении Нагорный Карабах. Дорогие мои друзья, знайте и вы, и весь азербайджанский народ. Ведя эти переговоры, я в ряде случаев могу сказать такое для того, чтобы припереть людей к стенке, иногда чтобы добиться чего-то путем дипломатических игр, ходов. Но сказать это еще не значит сделать.
Я сказал: "Пусть отдадут Мегри, и мы уступим им Нагорный Карабах". Это не значит, что они в ту же минуту отдали Мегри, а я уступил Нагорный Карабах. А здесь подряд публикуются статьи. Причем руководители партий пишут, что Гейдар Алиев отдает Армении Нагорный Карабах. Разве возможно такое? Возможно? Нет.
Но должен сказать вам еще об одном. Как вам известно, в свое время состоялся разговор об обмене землями. Когда Сахаров приезжал сюда, шел разговор о том, чтобы передать Азербайджану Мегри. А из Лачина открыть коридор для Армении с тем, чтобы решить этот вопрос. Азербайджан не согласился с этим. Об этом мне говорили в Турции покойный Озал, затем Сулейман Демирель, тогдашний министр иностранных дел Турции Хикмет Четин. В то время данный вопрос был поднят, и они говорили об этом. Не могу сказать, что армяне могли в конце концов согласиться с этим. Но во всяком случае такое настроение имело место. Однако именно азербайджанская сторона полностью выступала против этого.
Вам не известно о том, какое значение имеет Мегри для Азербайджана. Я буду говорить с вами откровенно. Однажды такой разговор уже имел место. После этого из самых высших кругов, отдельных стран заявили: "Вы хотите создать тюркский пояс?". Я спросил: "А что такое тюркский пояс?". Мне ответили: "Турция, Нахчыван на прямую соединяются с Азербайджаном, а оттуда со Средней Азией". Я спросил: "А против кого направлен тюркский пояс?". Мне сказали: "А разве вы не видите, против кого?". Но и я не ребенок. Знаю, что это правда. Понимаете?!
Я раскрыл вам некоторые вопросы. Думаю, достаточно. Но в душе моей, в голове много таких фактов. Ты, кажется сказал, что я нахожусь в близких, дружеских отношениях и с тем, и с другим. Да, у нас прекрасные отношения. К примеру, у меня были великолепные отношения с Клинтоном. Он очень симпатизировал мне, а я ему. Но ему не удалось решить данный вопрос. Потому что и он не мог. Сейчас пришел Буш. И с ним прекрасные отношения. И с отцом его я давно знаком. Великолепные отношения у нас и с Путиным.
К примеру, мы открыли в Санкт-Петербурге памятник Низами. Это было очень важно. Правда, решение об этом было принято некоторое время назад. Однако после визита в Азербайджан Путин сам неоднократно говорил, что вопрос о возведении в Санкт- Петербурге памятника Низами был поднят еще в то время, когда он работал там, его необходимо решить. И мы решили. Сегодня в таком крупном городе, как Санкт- Петербург, есть памятник Низами. Это очень важный вопрос. Просто любой приходящий в этот сквер, отдыхающий там человек спросит: "Кто это? Низами. А кто такой Низами?". И начнут изучать. Одно только это будет способствовать тому, что о нашей нации узнают. Мы осуществили это с огромной искренностью.
Да, он мог сказать, мол, я согласен, привозите и поставьте. Но он сам прибыл в Санкт-Петербург. Я поехал туда, мы встретились, беседовали, вместе открыли памятник, после чего продолжили нашу беседу. Мы были вместе около 4 часов - общая беседа, обед. То есть у нас очень добрые отношения.
Знаете, отношения глав государств могут сложиться в случае соответствия их государственным интересам. Я считаю именно так. А то, допустим, кто-то мне нравится, и не важно, как он относится к моей стране - нет, это невозможно. Для меня как президента Азербайджана главное - это государственные интересы Азербайджана. Но я вижу, что Путин после прихода на эту должность, в отличие от прежних руководителей, прекрасно чувствует, что такое Азербайджан и проявляет к Азербайджану доброе отношение. Он считает, что отношения между Азербайджаном и Россией необходимо развивать с условием отсутствия всякого давления, всякой диктовки, имевшей место в прошлом. Нам нужно именно такое отношение. Не бывает такого случая, которым бы я не воспользовался. Встречаясь с ним в Санкт- Петербурге, мы, помимо остальных вопросов, вновь обсудили эту проблему. Но опять то же самое: "Вы встретитесь с Кочаряном. Посмотрите, что можно сделать. В свою очередь и мы посмотрим".
Одним словом, вы - не простые люди. Вы - ведущая сила нашей прессы. Не подпадайте под субъективное влияние. Я говорю вам об этом, советую. Поверьте, знайте, что решение данного вопроса - это смысл моей жизни. Я ничего не хочу говорить о себе. Главное - народ, нация, государство. С нами произошла такая трагедия, что, глядя на глобус, на карту, я не могу найти страну, где бы случилось то же самое. Я не могу найти вторую такую страну. Не могу найти вторую такую страну, земли которой оккупировала бы страна, которую мощно поддерживают столько государств мира и собственная диаспора. Второго такого государства нет.
Возьмем, к примеру, Кашмир, Индию. В настоящее время часть поддерживает Индию, другая часть - Пакистан. Но ничего такого нет. К тому же во многих странах мира достаточно много известных выходцев из Индии. Они совсем не стремятся приехать и решить данный вопрос. Бьются, бьются. А теперь возьмите армянскую диаспору и ее воздействие на эти государства. Не будь всего этого, мы бы смогли решить наши вопросы. Но мы решим их. Говоря об этих трудностях, я отнюдь не считаю, что надежда иссякла. Если я потеряю надежду, то сегодня же покину свой пост. У меня есть надежда.
РАУФ АРИФОГЛУ (главный редактор газеты "Ени мусават"): Гейдар бей, о Нагорном Карабахе вы говорили обстоятельно, в некоторых случаях достаточно открыто. Даже донесли через нас до общества то, что скрывалось за предпринятыми вами неожиданными ходами. То есть, говоря о предложении обменять Мегри на Нагорный Карабах, вы, попросту, имели в виду это как ход? Мы так поняли. Вы так сказали?.
ГЕЙДАР АЛИЕВ: Сказал.
РАУФ АРИФОГЛУ: Да, так сказали. То есть, вы говорите об этом впервые.
ГЕЙДАР АЛИЕВ: Нет, я говорил об этом той госпоже.
РАУФ АРИФОГЛУ: Вы предложили ей, что....
ГЕЙДАР АЛИЕВ: Я не предлагал ей. Она мне предложила обменять их. Я же ей ответил, что она едет туда, пусть скажет им. Если они согласны, мы сделаем это.
РАУФ АРИФОГЛУ: А на самом деле вы не согласны на такой обмен?
ГЕЙДАР АЛИЕВ: Зачем это вам?
РАУФ АРИФОГЛУ: Хочу задать вопрос.
ГЕЙДАР АЛИЕВ: Давайте говорить о сегодняшнем дне. Сделали сегодня армяне такое предложение, или нет. Я вам объясняю.
РАУФ АРИФОГЛУ: Я хочу уточнить. Мой вопрос остался недосказанным.
ГЕЙДАР АЛИЕВ: Хорошо, пожалуйста, заканчивайте вопрос.
РАУФ АРИФОГЛУ: Вы достаточно откровенно показали драматизм картины, связанной с Нагорным Карабахом. Только в конце сказали, что не потеряли надежды. Все это реальность, возникшая в результате вашей политики за девять лет пребывания у власти. Об этом я не говорю, все это происходило в течение девяти лет, все мы следили за этим, и, как вы сказали, мы написали об этом много-много статей. Но мне интересно, есть ли какой-либо план у вашей власти в связи с Нагорным Карабахом? Вы сказали, что не потеряли надежду. Можно ли разъяснить и нам определенные направления этого плана? Это больше всего интересует наших людей. Прошу вас рассказать о шагах, предпринятых в направлении решения нагорно- карабахской проблемы, наконец, когда, за какой срок будут получены конкретные результаты для Азербайджана, его народа, беженцев? Благодарю.
ГЕЙДАР АЛИЕВ: Я должен очень широко ответить на ваш вопрос. Во-первых, вы хотите знать, является ли ходом то, что я сказал, - пусть предложат Мегри, мы рассмотрим. Знаете, в межгосударственных переговорах могут быть разные предложения и их рассматривают. Считаю, что ни один из них нельзя назвать ходом. Каждое предложение рассматривается. Поэтому хотите узнать от меня вторую часть этого вопроса. Если скажут да, мы отдаем Мегри, что будете делать вы? Я так понимаю. Всему свое время. Это было сказано. Если на эти слова последует реакция, то и у нас будет соответствующая реакция. Поэтому не следует заранее раскрывать этого вопроса. Вообще, в политике, в совершенной политике, то есть, на практике, в политической работе нужно следовать именно таким путем.
Во-вторых, вы говорите, что сказанное мною прояснило вам некоторые неизвестные вам вопросы. Это действительно так. Я говорю об этом именно вам, уважаемым журналистам, чтобы вы могли правильно понять все, правильно разъяснять эти вопросы там, где это необходимо. Но не надо искажать сказанное мною, придавать ему другую форму. Я говорю об этом, доверяя вам.
В-третьих, как вы говорите, после таких разговоров я не теряю надежды. Да, все эти факты, слова совсем не означают, что мы должны потерять надежду. Потому что у нас еще много возможностей. Поэтому не теряем надежды.
Вы сказали, что я девять лет являюсь президентом, будто все эти вопросы возникли в этот период. Здесь вы ошибаетесь.
РАУФ АРИФОГЛУ: Хочу уточнить вопрос. Видите ли вы какие-либо ошибки в своей политике, и, лично как глава государства, за девять лет вашей деятельности какие моменты вы упустили? То есть, есть ли и ваша вина, или вся вина лежит только на оппозиции, ОБСЕ, Америке? В этом смысл моих слов.
ГЕЙДАР АЛИЕВ: Скажу вам. Но прежде хочу сказать два-три слова. Нагорно- Карабахская проблема возникла в 1988 году. Это не новая проблема. То есть, это - острый конфликт. Но эта проблема продолжается с начала ХХ века. Я несколько раз говорил об этом. И в прошлом, когда я работал в органах безопасности, положение в Нагорном Карабахе не было нормальным. Не было нормальным оно и в советский период.
Если бы в последующий период проводилась бы правильная политика, если б можно было верно оценить ситуацию, остановить огонь и провести переговоры, то, возможно, мы не потеряли бы остальные наши земли. Но затем мы потеряли и их.
Арифоглу, теперь я хочу ответить на ваш вопрос о том, чувствую ли я за собой за эти девять лет какой-нибудь грех, не допустил ли я ошибки, раз вопрос не решен? Я отвечаю и вам, и всей своей нации. Знайте.
Я не допускал никаких ошибок, сделал все, что возможно. Потому что, извините, мой жизненный опыт, политический опыт, знание этой проблемы и мировых процессов, знакомство в прошлом со многими странами мира - все это было большой возможностью в моих руках. Не думаю, что кто-либо другой, не имея этих возможностей, мог бы сделать больше меня.
Давайте возьмем Лиссабонский саммит. Знаете, наша нация - я говорю об отдельных людях - если бы они ценили себя, то можно было бы написать книгу, снять фильм об этом саммите. Почему? Потому что до Лиссабонского саммита мы отправили свою делегацию в Финляндию. Наша цель заключалась в том, чтобы в итоговом документе саммита первым долгом было написано о признании территориальной целостности Азербайджана. Во-вторых, чтобы в нем был отражен факт оккупации наших земель и другое. Эти проекты сохранились. В то время там работал Тофик Зульфугаров. Я послал его туда. Араза Азимова послал в Вену, так как центр ОБСЕ располагался в Вене. Там они работали.
Наконец, проект итогового документа был готов. Мы прибыли в Лиссабон. Принесли проект. Помню, было 23 марта. Хорошие проекты были, если бы их приняли, то нам было бы очень хорошо. Не говорю, что наши земли тут же освободили бы. Однако для нас это был бы серьезный юридический документ саммита. Что получилось, армяне не дали на это консенсуса, сказали, что не принимают его. Все там проходит через консенсус.
В то время я встретился со многими людьми. Российскую делегацию там возглавлял Черномырдин, встретился с ним. Из Америки приехал Гор, встретился и с ним. Приехали главы государств из Германии, других стран, я встретился со всеми с ними. Высказал им свое мнение. Они ответили, что армяне не приняли, поэтому следует снять или же изменить документ, я согласился. Сказал, посмотрите статью грузин. В статье грузин об Абхазии написано о том, как абхазы проводили этническую чистку, применяли насилие, творили беззакония. Вся вина лежит на абхазцах. Я сказал, что Грузия - дружественное нам государство, и я очень рад, что вы обо всем этом написали. И спросил, но почему же им можно, а нам нет? Ответили, что в связи с ними никто не возражает.
Вы должны знать, что в нашем конфликте есть множество факторов, препятствующих Азербайджану. Они заключаются в том, что наш конфликт, выйдя за рамки внутреннего, стал конфликтом между двумя государствами. Когда выгодно армянам или их защитникам, говорят, что это дело Нагорного Карабаха и Азербайджана. Но когда касается принятия документов, Армения, как член ОБСЕ, защищает себя и Нагорный Карабах, потому что там Нагорного Карабаха не видно. Но в вопросе Грузии и Абхазии 2-3 государства, не хочу называть их, захотели что-то добавить в статью. Грузины крепко стояли на своем, и они ничего не смогли сделать. Потому что Абхазия не является членом ОБСЕ.
Что же было делать? Я сказал, что не могу принять это, следует внести изменения. А они ответили, что изменений вносить нельзя. Армения не даст консенсуса, и мы не примем.
Был последний день заседания. Через 4-5 часов заседание должно было закончиться. Вы знаете, что я сделал. Сказал, что я весь документ ставлю под вопрос. Не даю нужного консенсуса на этот документ, и все. После этого и Альберт Гор, и Коль, и другие начали подходить ко мне. Все стали просить, чтобы я забрал свое вето, я отказался. Если не возьмете, значит, саммит закончен. Значит, саммит не примет ни одного документа. Я сказал, что мне все равно. Если мое дело не получается, мне все равно, примет саммит документы или нет. В течение нескольких часов ходили ко мне. Кто только ни пришел. Сначала я ходил к ним, а сейчас я сижу, а они приходят ко мне. Кто только ни приходил, что только ни говорили...
Помню, беседовал с Альбертом Гором. Мы долго говорили с ним. Я сказал: "Он же не дал консенсуса". Он ответил, что это и его право. Говорю: "Да?". Отвечает: "Да". Говорю, но и у меня есть право не давать консенсуса. И я, пользуясь своим правом, не даю его. Вопрос заморозили. Говорю, если у него есть право, то это право имеют и другие. Если он не дает консенсус на статью 23-ю, то и я не даю консенсуса на принятие всего документа. Считаю, что его принять нельзя.
После этого они собрались, написали известное заявление председателя Лиссабонского саммита. Записали в заявлении все, что было в статье. Мы получили его. Но не в заключительном документе, а в отдельном заявлении. Когда заявление поставили на голосование, армяне не проголосовали за него, но это не имело значения. Таким образом, в том самом 1996 году мы впервые получили от ОБСЕ документ, в котором признавалась территориальная целостность Азербайджана, территориальная целостность Армении, Нагорному Карабаху предоставлялся статус самоуправления в составе Азербайджана и обеспечивалась безопасность армян в Нагорном Карабахе. Это документ.
Есть решения Совета Безопасности Организации Объединенных Наций о безоговорочном выводе вооруженных сил Армении с оккупированных территорий Азербайджана. Если не считать этих документов, то это единственный, который мы могли получить у ОБСЕ. Армяне не выполнили его. А здесь оппозиция начала наносить нам удары справа и слева, заявляя, что мы проиграли в Лиссабоне. Что проиграли? Ничего мы не проиграли.
Таким образом, уважаемый Арифоглу, хочу сказать, что не каждый может отважиться поставить под вопрос принятие документа ОБСЕ. Представители 54-х государств удивились тому, что я принял такое решение. Если бы это заявление не приняли, то я пошел бы до конца. Покинул бы саммит. Видел, что ничего не выходит, что я должен был делать. Терять было нечего.
Я всегда боролся, всегда старался. Я ни перед кем не виноват, делал все возможное. Вы говорите, что я обвиняю ОБСЕ, обвиняю других и не признаю своей вины. Еще раз говорю вам, что я обвиняю их. Так как если эта организация не может обеспечить осуществление объявленных ею же принципов, то я имею право обвинять ее.
Если Совет Безопасности Организации Объединенных Наций не может обеспечить осуществление принятых ею резолюций о выводе вооруженных сил Армении, да, я обвиняю его. В Нью-Йорке собрали всех членов Совета Безопасности, провели заседание. Я все сказал им в лицо. Они ответили так: "Мы принимаем решение, но механизма его исполнения нет". В свое время я говорил об этом Бутросу Гали, Кофи Аннану. Получил тот же ответ. ОБСЕ также заявляет, что у них нет механизма исполнения. Поэтому у меня есть право обвинять их. Пусть они откажутся от этих принципов. Тогда другое дело. С одной стороны, они отстаивают эти принципы, иногда пользуясь ими оказывают давление на отдельные государства. Но здесь этого вопроса не решают. Вопрос в этом.
Сообщая вам об этом, хочу, чтобы вы знали, что, как президент, глава Азербайджана, я продолжаю и буду продолжать сотрудничество со всеми этими организациями. Потому что другого пути у нас нет. Есть один путь, - отказавшись от всех их рекомендаций, - начать войну. Но все они в один голос говорят, что мы не должны этого делать. Все они говорят об этом. Никто из них не только не поддержал нас, но и каждый в отдельности говорил, что мы не должны идти этим путем. Если пойдете этим путем, то вас не поддержит ни одна страна. Но у нас есть путь. Мы можем, не учитывая этого, начать войну. Я не исключаю и этот вариант. Но я говорю с вами откровенно - следует понять, какой тяжелой будет война для Азербайджана. Тяжелой в том смысле, что сейчас экономика Азербайджана развивается, имеет хорошие перспективы, и у нас есть очень важные проекты. Все это должно нарушиться. Все будет служить войне. Это есть, и это возможно. Наверное, вы не ожидали, что я буду так долго говорить с вами.
(Зеркало, 24.07.2002)
-
Беспартийный это нравится
«Везде Россия, где властвует русское оружие» (генерал-фельдмаршал И.Паскевич).
Тема закрыта
