Что же произошло с крестьянством? Во что оно превратилось теперь? И как это, и почему, и зачем с ним так поступили? Мы знали бы каждый про себя, что в колхозах у нас повсюду беспорядок, урожаишки низкие, коров кормят зимой древесными ветками (веточный корм), коровы по колени тонут в навозной грязи, люди бегут в города, а те, что не бегут, спиваются на месте...
На Пасху решено было пойти в церковь, в Елоховский собор. В пасхальную ночь около церквей всегда столпотворение вавилонское: ограждения из автобусов, оцепление милиции, комсомольские дружины, патрули — для того, чтобы по возможности помешать проникновению в церковь молодежи. А вокруг каждой церкви толпа, которую не вместило бы и десять таких соборов.
Знаете ли вы, что теперь модную красивую вещь (кофточку, юбчонку, туфлишки) легче всего купить женщине в сортире. Да, да, в общественных больших туалетах где-нибудь на Петровке и в ГУМе. Именно там процветает торговля с рук заграничными шмотками. Главное, что в женском туалете не помешает милиция. Это ли не унижение для русских женщин, это ли не позор! В России, заваленной некогда овчинами, наши женщины гоняются за так называемыми дубленками, болгарскими и канадскими, и платят за них бешеные деньги, до тысячи рублей за одну дубленку. А за чем они не гоняются? Можно ли купить хороший мужской костюм? Можно ли купить мех, чтобы любой и на выбор? Это в России-то, в стране мехов. Азиаты выстаивают в Москве многодневные очереди, чтобы купить ковер и увезти его в Среднюю Азию, в страну ковров.
Знаете ли вы, что снабжается более или менее прилично Москва да еще некоторые крупные города. Приехав в Москву за чем-нибудь из Орла, Курска, Тамбова, Воронежа, Владимира, Казани, Вологды, везут туда авоськами колбасу, мясо, кур, яйца, творог, гречневую крупу, а подчас и белый хлеб. Знаете ли вы, что, отъехав от Москвы пятьдесят километров, уже не купишь ни колбасы, ни мяса. Нет речи о разнообразном ассортименте колбас, до тридцати-сорока сортов, как полагайтесь бы в цивилизованной стране, нет хотя бы одного сорта колбасы. А деликатесных сортов, сырокопченых, разных там бруншвейгских, разных там сервелатов не найдешь и в Москве, кроме как в закрытых распределителях для номенклатурных работников, потому что, как говорит наш общий знакомый, — «народ и партия едины».
Знаете ли вы, что без мяса сидят целые города целыми месяцами, а часто и без масла, а часто и без молока. Рассказывали мне, что в Красноярске молоко распределяет обком по специальным талонам больным и детям. Это в Сибири-то, которая плавала в топленом масле. (Еще два маленьких наблюдения. Мой друг Женя Мальцев наблюдал в апреле 1976 года в городе Ельце на мясном рынке, как изо дня в день там продают говяжьи кости по цене 17 коп. 1 кг. Никакого мяса в Ельце, кроме этих костей, в продаже нет. Сам я видел в городе Нальчике следующую картину. Большой мясной магазин, чистые оцинкованные прилавки. Ни одного покупателя. Продавец сидит и читает книгу. В магазине нет ничего, кроме свиных ножек, что, помимо убожества, в городе с преобладанием магометанского населения выглядит еще и как издевательство. )
В Воронеж, в Орел везут из Москвы колбасы, кур, яйца! А купите мне говяжий язык, а купите мне телятину, кроме как по шесть (57) рублей за килограмм. Вдумайтесь в эту цену, сопоставьте ее с теперешними зарплатами. А зайдите вы в сельский магазин, сельмаг, и посмотрите, чем там торгуют. И это благо народа? Это благо, ради которого принимались смертные муки?
Вы хотели бы купить что-нибудь к обеду по своему выбору: парную говяжью вырезку, печенку, язык, рубец, свиные ножки, куриные потроха, мясную свинину, молодого поросенка, телятину, индейку, рябчика, коровье вымя, кролика. Вы заходите в двадцать магазинов подряд и всюду встречаете только говядину первой категории и говядину второй категории, притом мороженую, баранину тех же двух категорий и, всего вероятней, говяжьи почки. Это все, из чего вы можете выбирать. Это в Москве. В других городах не найдете и этого.
Вы хотите купить грибы (в нашей лесной стране грибы не роскошь) и про себя начинаете думать, какие грибы вам лучше купить: грузди, волнушки, чернушки, маслята, сыроежки, лисички, белые, подберезовики, шампиньоны или, может быть, трюфели, или, может быть, маринованный кесарев гриб? Вы входите в сто магазинов и или вообще не встречаете никаких грибов, или повсюду встречаете только один сорт, который сегодня завезли и «дают». Скорее всего, это будут маринованные маслята.
Оставим еду. Идем в цветочный магазин. Сегодня в продаже только хризантемы. Как бы ни хотелось вам купить орхидею, розы, примулу, гиацинт, гвоздику, ирис, тюльпан, вы не можете этого сделать, вы сидите на цветочной пайке.
Государство у нас, продавая автомобили трудящимся, например, выступает в роли обыкновенного спекулянта. За «Жигули» («фиат»), которые во всем мире стоят около тысячи долларов, наше государство берет семь тысяч пятьсот рублей, за «Волгу», которой, как известно, цена на мировом рынке около двух тысяч, с родных трудящихся государство берет пятнадцать тысяч, да еще не купишь. Паек, паек, дорогие друзья.
А эти магазины для «белых», эти «Березки», разве не повседневное унижение народа? Да хоть бы и водка та же, почему там стоит рубль пятьдесят, а не четыре двенадцать? И почему она там улучшенная и очищенная? И почему всякая вещь там стоит в пять раз дешевле, чем для своих? И почему вещей, которые там продаются, вовсе не бывает в остальных, внутренних магазинах? Это что, тоже для блага трудящихся?
Весь народ, кроме руководящей верхушки, был тогда поставлен в унизительные, удручающие очереди. Да так, по сути дела, вот уж скоро шестьдесят лет и стоит. Тут не только нехватка товаров, тут еще и психологический расчет. Мне рассказывал один экономист, что и по сей день в сфере потребления у нас сознательно соблюдаются «ножницы» между спросом и предложением, то есть, чтобы спрос был больше предложения. Это вопрос не только экономики, но и политики. Во-первых, при таком положении все возьмут, любую дрянь, любой брак, любую безвкусицу. Но главное — человек, стоящий в очереди, это уже полчеловека, это уже не полноценный человек, а человек униженный, подавленный, забывший про чувство собственного достоинства, забывший про то, что он свободная и гордая личность.
Вот в Москве — бассейн, так и называется, бассейн «Москва». Точно, плавают в нем на месте храма Христа Спасителя широкие массы трудящихся. Но что это там за маленький деревянный домик около самого бассейна? Называется среди сведущих людей — «Деревяшка». Это сауна, специальная финская баня с коврами, с чешским пивом, с камином в предбаннике. А ну-ка, любой рабочий и крестьянин, и даже интеллигент, попробуй туда попасть. Увы, для избранных. А там пошли: специальные машины, особые пайки («пшено»), казенные дачи, привилегированные санатории (4-е управление), особые поликлиники и больницы, многокомнатные квартиры в особых, улучшенных домах, особые просмотры кинофильмов, особые абонементные книжки для приобретения билетов в кино без очереди, по автоматической броне, особая бронь на железнодорожные билеты, даже особые справочные телефоны, чтобы не нервничать, набирая общий «09», который, как известно, всегда занят. О каком же равенстве идет речь?
— Но право на отдых. Санатории и дома отдыха.
— Рассказал бы я вам про эти дома отдыха, как там селят по четыре человека в палате, как ходят, изнывая от безделья, по дорожкам парка, как пьют, как развлекаются по кустам, по парку, как развлекаются пением «Катюши», «Подмосковных вечеров» и прыганьем в мешках под руководством «культурника». Но я вам скажу другое. В. В. Полторанов — крупный работник профсоюзов — сказал мне, что в нашей стране только 2% рабочих и служащих в год проходят санатории и дома отдыха. Значит, каждый рабочий, если бы соблюдалась строгая очередность, попадал бы в них один раз в пятьдесят лет, да еще надо учесть, что в выведении этой цифры (2%) не участвовали колхозники, а то и совсем получилась бы какая-нибудь ничтожная доля процента.
Как на высший курьез соцсоревнования, надо указать на то, что отделения милиции, соревнуясь между собой за меньшее количество преступлений, заинтересованы в том, чтобы не фиксировать некоторые преступления, не заводить дела, не давать делу хода, то есть попросту заниматься попустительством и укрывательством.
Кроме того, поговорите-ка с рабочими какого-нибудь завода... Они ненавидят того, кто начинает работать в несколько раз лучше, чем они. Механика очень простая. Существуют нормы выработки. Скажем, сто деталей за смену. Заработок за смену 4 рубля. Если же один из них начнет вырабатывать не сто, а триста деталей, и докажет, что это возможно на станках этого типа, тотчас будут изменены нормы выработки. Всем придется потеть и вырабатывать по 300 деталей, притом зарплата вовсе не будет увеличена, а тем более в три раза. Новатор же и ударник только в первые дни будет получать за выполнение трех норм, а потом и ему увеличат норму выработки. Так что система этих «норм» консервативна в самой своей сути и, как ни парадоксально, направлена на скрытие возможных резервов производства, а не на их развитие и расцвет.
По той же причине начальник производства не заинтересован менять устаревший технологический процесс на более новый или устаревший вид продукции на новый. Штамповать старый вид ложек и выполнять план (и получать за это премиальные) ему выгоднее, чем канителиться с освоением нового вида ложек и в это время не выполнять плана и не получать премиальных. При том при новом виде продукции никто из рабочих не будет получать больше, чем при старом. Из чего же хлопотать, тратить нервы, рисковать? Не спокойнее ли штамповать старые ложки?
A затоварится продукция? Так она и без того лежит месяцами затоваренной. Узнать бы где-нибудь, сколько продукции у нас затоваривается ежегодно...
Конечно, на уровне среднего, а тем более высшего образования, того охвата широких масс, как теперь, до революции не было. Но ведь тогда все делалось из интересов дела, а не из пропагандистской шумихи. Агрономов, инженеров, строителей мостов, кораблей, врачей и педагогов, любых других специалистов готовилось столько, сколько их требовалось, а не ради астрономических отчетных цифр, не ради количества людей с дипломами.
Но если это был агроном, то уж был агроном, ветеринар — так ветеринар, а не эти молоденькие девчонки, которые теперь во множестве, в виде дипломированных агрономов и зоотехников, составляют сводки, а по сути дела, бездельничают в колхозах, занимая должность по штатному расписанию и получая свои жалкие девяносто рублей в месяц.
Директор крупнейшего металлургического завода, у которого сорок девять тысяч рабочих и семь тысяч инженерно-технического состава, говорил мне, когда я был еще корреспондентом «Огонька», что если бы ему разрешили, он вместо каждых десяти, а то и пятнадцати инженеров на своем заводе держал бы одного, но настоящего делового инженера. Платил бы ему вместо ста десяти рублей тысячу, даже две тысячи рублей в месяц, ну, так он и работал бы, с него можно было бы спросить. Но не разрешают директору завода, даже в интересах производства, распоряжаться инженерами таким образом. Научили их, надавали дипломов, так надо же их куда-нибудь девать. Вот и напичкали ими все производства, вот и прозябают они там, получая меньше рабочих, не пользуясь у рабочих никаким авторитетом и только путаясь у производства под ногами, фактически паразитируя в организме производства. Чем же занимаются они, спросите вы? А вот извольте. «Социологи опросили руководителей одного крупного станкостроительного завода, и выяснилось, что те ежемесячно проводят 56 совещаний по оперативным вопросам и пятнадцать по специальным». Значит, более семидесяти совещаний в месяц. Да еще, наверное, преуменьшили руководители. Если вычесть выходные, получается по три совещания в день. Каждое совещание, пока соберутся, пока разойдутся, не меньше часа, а то и два. Вот и уходит время. Это я вычитал в «Крокодиле» в статье «Имитация деятельности». Октябрь 1975 года.
Это касается всех отраслей нашего хозяйства, это все полуфабрикаты, средний и серый уровень, ибо образование наше растеклось вширь, а не стремится в высоту и в глубину. Общество тоже ведь может быть тонкой и прочной выделки, а может быть штапельным, на уровне ширпотреба.
P.S. "Язык", "вырезка"... речь идёт действительно о самых благополучных годах существования СССР, в другие и слов-то таких не знали...
