Вот полный текст интервью ГА опубликованный в газете "Зеркало" 24.07.2002 № 137
Данную статью я приобрел в онлайн-библиотеке
Вот ссылка http://dlib.eastview...se/issue/126413или http://dlib.eastview...wse/doc/4235127
Ллюбой может там купить любую статью
Интервью очень интересное и откровенное (также для понимания что дипломатически путем Азербайджан никогда не вернет Карабах), почему-то в официальных сборниках про ГА этого интервью нет, поэтому публикую его полностью
Приношу свои извинения за слишком большой текст (но он того стоит)
-----------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------
ГЕЙДАР АЛИЕВ: "СЕГОДНЯ ЖЕ ПОКИНУ СВОЙ ПОСТ, ЕСЛИ ПОТЕРЯЮ НАДЕЖДУ"
По словам президента, назначить Ильхама Алиева на место Муртуза Алескерова - не такая уж большая проблема
Как уже сообщалось, 22 июля президент Азербайджана Гейдар Алиев принял в Президентском дворце по случаю Дня национальной печати учредителей Бакинского пресс-клуба - главного редактора "Халг газети" Гасана Гасанова, генерального директора информационного агентства "Туран" Мехмана Алиева, главного редактора газеты "Зеркало" Эльчина Шихлинского, главного редактора газеты "Эхо" Рауфа Талышинского, главного редактора газеты "Ени Мусават" Рауфа Арифоглу, учредителя газеты "Азадлыг" Гюндуза Тахирли, главного редактора газеты "Азадлыг" Ровшана Гаджиева, главного редактора газеты "525-джи газет" Рашада Меджида, председателя Объединения журналистов "Ени нясил" Арифа Алиева и председателя Комитета защиты прав журналистов "Рух" Афлатуна Амашева.
Тепло приветствовав представителей прессы, президент сказал:
- Еще раз поздравляю вас с Днем печати. Свое поздравление я уже передал через печать. Однако, пользуясь случаем, еще раз поздравляю вас. Желаю нашей азербайджанской печати новых успехов. А каждому из вас желаю успехов в вашей журналистской деятельности.
Я не раз говорил, что каждая профессия имеет свои особенности. Есть присущие ей особенности и в деятельности профессии журналиста, есть у нее также и трудности, проблемы. Но есть и такое, что привлекает к ней людей и часть из них посвящает себя профессии журналиста. Вы - из этих людей. Поэтому желаю успехов лично вам.
Мне сообщили, что вы - члены Бакинского пресс-клуба и хотите встретиться и поговорить со мной. Раз вы хотите встретиться, то и я желаю того же, и наверное эта беседа должна состояться по инициативе обеих сторон. То есть, возможно, вы будете задавать мне вопросы. Я готов ответить на них. Возможно, и я задам вам вопросы. Думаю, и вы должны ответить на мои вопросы. Но, по сути, наверное, больше вопросов будете задавать вы. Я же буду отвечать на них. Поэтому не хочу терять время. Кто хочет начать беседу, пожалуйста.
МЕХМАН АЛИЕВ (генеральный директор информационного агентства "Туран"): Господин президент, вы только что возвратились из Ялты. В печати можно прочитать разное о саммите ГУУАМ. Например, Узбекистан принимает участие в ряде проектов, но на этом саммите Узбекистан представлял посол. Президент Молдовы Воронин отметил, что Молдова не видит никакой пользы от ГУУАМ. Президент Украины сказал, что ГУУАМ развивается, вы также отметили, что развитие есть. Соединенные Штаты Америки хотят принимать участие в ГУУАМ в качестве наблюдателей. Это очень важный фактор и свидетельствует о важности этой структуры. Хотелось бы услышать от вас, что в действительности происходит в ГУУАМ?
ГЕЙДАР АЛИЕВ: Знаете, ГУУАМ - несколько необычная организация. В свое время она была создана во время встречи в Страсбурге по инициативе президентов четырех стран. Вначале мы создали ее как региональную организацию, больше для того, чтобы развивать экономические связи. Когда мы встретились в Страсбурге, шел 1997 год, в то время в Совете Европы проходил саммит глав государств, там мы и создали ее. Тогда все мы были увлечены идеей Транс-Кавказской магистрали, интересовались этим. Мы хотели этого. То есть, мы были из тех, кто ее организовал. Но были и другие, близкие с региональной, территориальной точки зрения страны, которые стремились принять в этом участие. Таким образом, фундамент ее был заложен на основе экономических принципов, для расширения экономического сотрудничества. Затем эту организацию начали несколько политизировать. Возможно, с одной стороны, этому способствовало настроение изнутри, с другой стороны - происходило в результате влияния извне. Вначале некоторые думали - зачем нужна ГУУАМ? Другие считали, что ГУУАМ необходима. Таким образом, возникло и одно, и другое мнение.
Таким образом, была создана ГУУАМ. Не могу сказать, что мы сделали очень много, добились крупных результатов. Но сегодня в мире появляется много региональных организаций. И не только в мире, но и в каждой стране то тут, то там появляется организация. В первое время все это трудно было понять, осознать. А многие считали, что это никому не нужно. Но постепенно мир изменился, и все привыкли к этому. Поэтому мы считаем, что наличие такой организации - я сказал там в своем выступлении, правда, это не было официальным выступлением, я сказал это во время обеда,- никому не вредит. Пусть никто не беспокоится по этому поводу. Если данная организация приносит какую-то пользу входящим в нее государствам, значит, это следует использовать. Если же она вредит той или иной организации, региону, то и это можно рассмотреть для устранения вреда.
То есть данная организация не противопоставлена какой-то другой организации. Она не хочет конкурировать ни с какой другой организацией. Думаю, что и не способна на это. Однако эти страны близки друг другу, возьмите, к примеру, географическое положение. Когда в то время мы создавали ее, в нее вошли Молдова, затем Украина, после этого Грузия, которая на побережье Черного моря, потом следует Азербайджан, позже к этому делу присоединился и Узбекистан. Видите, страны-участницы находятся географически примерно на одной линии. А это больше всего было связано с большими надеждами, возникшими в связи с осуществлением нами нефтяной стратегии. Эти надежды есть и сегодня. Когда появляется что-то новое, то интерес к нему напоминает извержение, однако после этого люди начинают изучать и приходят к такому выводу, что, мол, да, интерес существует, но какая польза от этого, много ее или мало.
К примеру, вы говорите, что президент Молдовы господин Воронин отметил это в своем выступлении. Да, отметил. В то время существовало такое мнение, что каспийская нефть будет поступать в Украину, оттуда в Молдову, и это принесет нам пользу. Он привел это в соответствии с основными принципами. Но я вижу, что сейчас это нереально. Однако господин Кучма говорит, что нефтепровод Одесса- Броды уже построен. Если нефть будет транспортироваться в Одессу, то мы готовы экспортировать ее оттуда до Балтийского моря. Они говорили об этом с самого начала, изначально поставили данный вопрос. Помните, принимая участие в конференции, посвященной программе ТРАСЕКА, Кучма также поднял этот вопрос. Поэтому, как видите, существует и такое мнение, и другое. Однако все это постепенно реализуется. И когда реализуется, возможно, действительно, того интереса, что раньше, не будет. Но некоторый интерес усилится.
Поэтому я не считаю, что выступление Воронина направлено на развал ГУУАМ. Но положение ГУУАМ таково. Во всяком случае мы обсудили, обсудили очень серьезные вопросы и приняли серьезные решения. Если учесть, что мы приняли большое решение о современной стабильности и безопасности, то одно только это уже является хорошим достижением. Если в составе крупной организации сделать это не представляется возможным, и мы добиваемся этого в более мелкой организации, значит, мы вносим свой вклад в обеспечение стабильности, безопасности. Равно, как и в борьбе с терроризмом, международным терроризмом.
Мы приняли там и другое решение. Вот уже несколько лет на повестке дня Содружества Независимых Государств стоит вопрос о создании свободной экономической зоны. Каждый раз, когда мы собираемся, это по тем или иным причинам не находит своего решения. Однако здесь эти государства приняли решение о свободной экономической зоне. Значит, в экономических связях данных государств нет никаких проблем, они способны создать свободную экономическую зону, что принесет пользу их экономике. Если вопрос не решается из-за расхождения во мнениях различных государств, входящих в состав такой крупной организации, как СНГ, то решение их здесь, в качестве первой ступени, принесет пользу. Мы приняли и другие очень важные решения. Поэтому я считаю, что ГУУАМ - это организация, которая будет жить. Нет ничего вечного. Возможно, будут созданы другие организации, в состав которых она войдет и растворится в них. Но пока существуют хорошие условия для совместной работы наших стран, то есть стран, входящих в ГУУАМ, по многим вопросам. Не следует отказываться от этого.
РАУФ ТАЛЫШИНСКИЙ (главный редактор газеты "Эхо"): Господин президент, некоторое время назад вы провели встречи с местными и иностранными деловыми людьми. Поставленные там проблемы и вопросы, можно сказать, были позитивно восприняты общественностью. Сложилось такое мнение, что власть намерена уже осуществить в экономике серьезные реформы. Сегодня все ждут связанное с этим заключительное совещание, вокруг которого ходит много слухов. В том числе называются конкретные имена в связи с кадровыми перестановками. Есть и другое мнение. Оно заключается в том, что не следует ждать тех или иных кадровых перестановок. Эти изменения будут носить исключительно функциональный и структурный характер. Что вы можете сказать об этом?
ГЕЙДАР АЛИЕВ: Хочу отметить, что проведенные нами две встречи - одна - с местными предпринимателями, другая - с работающими в Азербайджане предпринимателями из зарубежных стран, - сами по себе были очень важны. Во- первых, потому, что, как предприниматели, так и вся общественность, еще и еще раз убедились в том, что азербайджанское государство считает развитие предпринимательства одной из основных проблем, заявляет, что развитие рыночной экономики является основой экономической политики Азербайджана, и не только стоит на этих принципах, но и принимает различные дополнительные меры по их осуществлению. Это воодушевило предпринимателей. Во-вторых, состоявшиеся там некоторые разговоры и проведенная мною беседа облегчили работу предпринимателей еще до того, как мы примем решение, осуществим последние мероприятия.
Возьмем, к примеру, такой незначительный вопрос. Возможно, это и не мелочь. Я подверг там критике работу ГДП. Сказал, что в Азербайджане нет необходимости в таком штате сотрудников ГДП. А во-вторых, я открыто сказал, что как же этим людям передвигаться по городу. Человек живет, работает, является бизнесменом или преподавателем, либо вообще не имеет никакой должности, никакой профессии. У него автомобиль. Это вполне естественно. Едет по дороге, и вот, на одном из перекрестков его останавливает работник ГДП, мол, предъяви документы. И вот начинает ковырять эти документы, да так долго, что человеку это надоедает и, чтобы избавиться от него, он дает тому определенную сумму денег. Вот тогда можешь ехать дальше.
Если бы на этом все закончилось, то такое где-то еще можно было бы стерпеть. Но город-то у нас большой. Проходит некоторое время, и его останавливают на другом, на третьем перекрестке. Это, как я уже там сказал, вызывает у людей большое недовольство. А кому это может понравиться?! Пусть тот же самый работник ГДП, как простой человек, сядет в автомобиль и поедет по городу. Как он будет себя чувствовать, когда его остановят в 3-4 местах, в том числе как будет себя чувствовать наш министр внутренних дел Усубов? Конечно, отвратительно.
Я открыто сказал там об этом. Ни о чем другом я не говорил. Но, спустя несколько дней, Усубов сообщил мне: "Мы сократили 300 работников ГДП". Хочу открыто сказать, что этих людей трудно отучить от таких дел. Но мы должны отучить. А вот некоторые люди, критикующие нас, занимающих радикальную позицию, говорят, что, мол, нет, этого не должно быть. Я тоже считаю, что не должно быть. И даже раньше, чем вы, считаю так. Но как реально осуществить это в жизни?! Это можно сократить и сделать так, чтобы избавить людей от этого.
Усубов говорит мне: "Мы сократили 300 работников ГДП". Я сказал: "Хорошо". Но ведь и у меня есть знакомые в городе. Они говорят: "Люди воздают вам хвалу за то, что вы избавили их от работников ГДП". Я знаю, еще не полностью избавили. Но они считают, что избавились, потому что во многом избавились. Одно это - уже результат. Я ответил Усубову: "Нет, ты должен представить отчет". Потому что я помню, что года 3-4 назад мы провели совещание. Глава исполнительной власти Лянкярана сказал, что из Лянкярана в Баку привозят на продажу фрукты, овощи, бахчевые. Людей останавливают в 6-7 местах, требуют деньги, к тому же идет время, продукция портится. В то время я принял строгие меры, и работников ГДП существенно сократили. Все были довольны. Прошло некоторое время, я забыл об этом, забыли и другие, и число работников там постепенно увеличилось. Почему?
Вы являетесь авторитетными журналистами, я могу вам сообщить о статистике, связанной с числом работников ГДП на каждые несколько тысяч автомашин по странам СНГ. Наше МВД каждый раз дает статистику, согласно которой, действительно, в Азербайджане меньше всего преступлений на каждые несколько тысяч человек. Это правда. Или же раскрываемость преступлений - Азербайджан вновь впереди всех стран СНГ. Они несколько раз и мне докладывали об этом, и на своих коллегиях объявляли. Конечно, это отнюдь не значит, что борьба с преступностью завершилась. Все относительно, сравнивая, видишь, что действительно, положение в Азербайджане лучше, чем в других странах.
Сейчас Усубов проверил работников ГДП. По числу работников ГДП, не знаю, то ли на 10, то ли на 100 тысяч автомашин, Азербайджан находится на первом месте среди стран СНГ. То есть он сам подтверждает, что они допустили большую ошибку. Я спросил: "Почему, зачем вы допускаете эту ошибку, для чего это?" Предлагаю даже провести эксперимент. Давайте в течение нескольких дней поставим работников ГДП в нескольких точках, а остальных освободим. Посмотрим, каким будет движение автомобилей в городе. Мы, наверное, сделаем и это.
То есть я говорю об этих фактах, по которым мы приняли не только эти, но и другие меры. Однако я не считаю, что наша работа на этом закончилась. Я неоднократно говорил об этом, говорю и вам. Над этим работали как мой аппарат, то есть экономический сектор, Вахид Ахундов, так и Кабинет министров. За день до отбытия в Ялту мне сообщили, что материалы полностью готовы. Я, естественно, должен просмотреть их, это потребует времени. После завершения рассмотрения вопросов я планирую провести расширенное совещание.
С другой стороны, кто-то говорит, что произойдут кадровые перестановки, кто-то отрицает это, кто-то утверждает, что хорошо, если они произойдут, кто-то с этим не согласен, - все это второстепенные вопросы. Нам необходимо решить прежде всего организационный вопрос, экономические вопросы, регулируемые законом и указом вопросы. Вопросы, которые облегчат, улучшат развитие предпринимательства. Но если где-то необходимы кадровые перестановки, то для этого мы никогда не станем проводить кампанию. Знайте это.
Вы, наверное, видите, что Азербайджан является сторонником стабильности в кадровой политике, равно как и в нашей стране существует общественно- политическая стабильность, то есть все кадровые дела в конечном счете возложены на меня. Я поддерживаю стабильность. Но если кто-то совершает преступление, не справляется с работой, занимается другими грязными делами, мы никогда не прощали таких людей. Слава Богу, за девять лет моего пребывания на посту президента вы видели, сколько людей были отстранены от должности, наказаны.
Правда, оппозиция тут же обнимает их, гладит, целует. Когда они работали у нас, они утверждали, что, мол, так и так, правительство разваливают, нацию разваливают и прочее. Некоторые поступают умнее - понимая, что уже оставили эту работу, стараются найти себе другую. Занимаются бизнесом или чем-то другим. Иные же, как говорится, не могут подавить в себе чувство злобы, ищут пути выхода. Путь выхода здесь есть. Оппозиция всюду выслеживает, как бы найти такого человека. Есть такой человек, он был очень хорошим, к нему неважно относились. Гейдар Алиев относился к нему плохо и прочее. А тот, спустя некоторое время, становится еще большим оппозиционером, чем прежние, истинные оппозиционеры, дабы показать себя, мол, да, он действительно в оппозиции. Потому что ведь и там ему до конца не верят. Он должен и там пройти испытательный срок. Потому и проявляет такое рвение. Вы видели все это и еще увидите. Ничего конкретного по этому поводу говорить не хочу.
ГЮНДУЗ ТАХИРЛИ (учредитель газеты "Азадлыг"): Господин президент, в борьбе с такими негативными явлениями, как коррупция, взяточничество и прочее, необходимо отдавать предпочтение больше общественно-социальным причинам, приводящим к данным фактам, чем административным методам. Как вы уже отметили, должна быть создана правовая база. В целом, в борьбе с коррупцией, взяточничеством больше всего страдает работающий в государственных учреждениях не верхний, а нижний эшелон. В какой степени вы согласны с таким мнением? ГЕЙДАР АЛИЕВ: Понимаете, сейчас я не могу сказать о тех, что внизу. А те, что наверху, видны. Возможно, в ваших словах есть определенная доля истины. Но воспринимать это как политику нельзя. Просто, может быть, во время борьбы с коррупцией в верхнем эшелоне, когда в отношении его представителя должны быть приняты меры и он чувствует угрозу, то жертвует 2-3 людьми в нижнем эшелоне, мол, вот, где была коррупция. И я, мол, сделал это. Такое тоже возможно. То есть сейчас я понимаю это так, как ты сказал, возможно и такое. То есть я не могу это ни отрицать, ни опровергать, не могу сказать, что это сложившаяся практика.
РАШАД МЕДЖИД (главный редактор "525-джи газет"): Господин президент, самая тяжелая для страны проблема заключается в нерешенности нагорно-карабахского конфликта. Не говоря уже о социальном положении миллиона беженцев, наши соотечественники, в частности наши студенты, получающие образование за рубежом, потеряли надежду. Быть гражданином страны, находящейся под оккупацией, отнюдь не прибавляет гордости. Наблюдатели заявляют, что ключ к урегулированию конфликта находится прежде всего в руках Соединенных Штатов Америки и России. У вас искренние дружеские отношения и с президентом Владимиром Путиным, и с президентом Джорджем Бушем и его отцом. Люди считают, что если на фоне таких отношений урегулирование конфликта не представилось возможным, то дальнейшие перспективы его разрешения представляются достаточно туманными. Хотим узнать ваше мнение об этом...
ГЕЙДАР АЛИЕВ: Знаете, в своем выступлении в Ялте я об этом сказал. Там выступили все президенты. Можно сказать, что конфликта нет только в Украине. В Грузии есть, там тяжелое положение, есть в Молдове, там тоже сложилось тяжелое положение, есть и у нас.
Я достаточно резко выступил там, высказал серьезную критику как в адрес Организации Объединенных Наций, ОБСЕ, Минской группы, так и в адрес сопредседателей от США, России и Франции, руководителей этих стран. Я не хочу повторять свое выступление, вы услышите его. Оно будет опубликовано и в печати, прочитаете. Содержание его заключается в следующем: все вы, с одной стороны, утверждаете, что привержены принципам международного права. Вы приняли Хельсинкский акт и обеспечиваете приверженность всех стран данному акту, заявляете и о своей приверженности. Основным принципом здесь является обеспечение территориальной целостности, суверенитета и неприкосновенности границ каждой страны. Вы декларируете это, поддерживаете данные принципы. Даже когда речь идет об армяно-азербайджанском, нагорно-карабахском конфликте, как это недавно имело место в США, вы заявляете, что признаете территориальную целостность Азербайджана. Большое дело. Вы должны признавать, вынуждены признавать. Если не признаете, значит, выступаете против принятых вами же принципов.
Я сказал: "В таком случае почему же вы так пассивно занимаетесь урегулированием нашего конфликта". Наконец, вы дошли до того, что заявляете: "Пусть президент Армении и президент Азербайджана договорятся об урегулировании армяно- азербайджанского конфликта, сами решат вопрос. После этого мы окажем любую помощь". Наглядным подтверждением этому служит документ, принятый в Москве на встрече Буша с Путиным. Вы, наверное, читали его, знаете об этом. Он есть и в Интернете. В отношении нагорно-карабахского конфликта там написано: рекомендовать президентам Азербайджана и Армении действовать более гибко, найти путь решения вопроса, мы же - имеются в виду Буш и Путин - после этого готовы оказать помощь. Вот как обстоит дело. Это двойной стандарт. В Ялте я высказал все это. Я сказал: "Этот двойной стандарт, двойное отношение разрушат мир, ваши принципы".
Я говорю вам откровенно, это пройдет и в печати. Зачем нам в таком случае нужна Организация Объединенных Наций? Зачем нужна ОБСЕ, раз в шесть месяцев меняется председатель ОБСЕ? В течение шести месяцев председательствует одна страна, по истечении этого срока - другая, потом - третья. Сейчас, кажется, Португалия. Из других мест до нас дошли сигналы, что Португалия вообще не желает заниматься этим вопросом. До этого была Румыния. Председатель парламента Румынии приезжал сюда, он побывал и в Армении, и даже в Нагорном Карабахе. Приехал и говорит: "Вы должны договориться". Я ответил: "Вы рекомендуете нам смириться с имеющим место фактом. Но если мы каждый раз будем смиряться с происходящими, в таком случае, кому нужны принципы, за которые вы ведете борьбу?".
Сюда прибыл председатель от Румынии. Смотрю, посетив Нагорный Карабах и приехав сюда, он говорит: "Знаете, давайте сделаем так. Я, как председатель ОБСЕ, создам парламентскую группу, и мы будем заниматься этим вопросом. Мы урегулируем его". Он несколько раз говорил об этом. Я ответил: "Знаете, что и без того существует Минская группа ОБСЕ. Я знаю, что парламентская группа ничего не добьется. Я не согласен с этим". Нет, мол, вы давайте вашего представителя и прочее. Он даже сказал об этом нашему послу в Бухаресте. А посол, как будто открывает для нас Америку, говорит, мол, есть такое дело, они могут решить это. Я ведь знаю, что все это абсурд. Они не решат никакого вопроса. Во всяком случае, я не согласился с ним, и он уехал.
Я вспомнил один эпизод о Мешади Ибаде, когда с ним приключилось известное дело, и все вокруг подходили к нему, мол, Мешади, дай столько-то, и я сделаю то-то, кто-то предлагает другие услуги и так далее. Вот и мы сегодня оказались в таком же положении. Понимаете?
Я говорю с вами откровенно. Когда говоришь об этих вопросах открыто, наша оппозиция тут же все переворачивает. Смотришь, пишут о чем-то совершенно бессмысленном 7 статей подряд. Я говорю об этом открыто. В настоящее время во всех этих организациях господствует такое настроение, что, мол, что было - то прошло, необходимо считаться с реальностью. Говоришь им все это, тогда они заявляют, мол, да, вы правы. Мы признаем территориальную целостность. Спрашиваю: "Почему же ты в таком случае утверждаешь это?" Отвечает: "Но ведь другого пути нет". Я говорю: "Почему нет пути, путь решения - эти принципы. Если вы не можете осуществить данные принципы, тогда давайте распустим эти организации". Вы не знаете, насколько открытые, жесткие переговоры я с ними веду.
Недавно сюда приехала и представитель Люксембурга, председательствующая в Комитете министров Совета Европы. Вы видели ее. Это очень умная женщина, являющаяся министром иностранных дел и одновременно заместителем премьер- министра. Мы беседовали с ними. Она тоже излагала свое мнение по данному вопросу. И вот она сказала: "Знаете что, ведь часть и вашей земли находится в Армении. Отдайте им что-нибудь, и они возвратят вашу землю". Вижу, что этой женщине неизвестно, что она говорит о нашей земле. Нам не надо ее отдавать. Я говорю о Нахчыванской Автономной Республике. Я сказал: "Вы, наверное, говорите о том, что наша земля оказалась территориально отдаленной". Она ответила, что да.
Я сказал: "Знаете, это тоже посягательство, направленное против нас". Когда в 1920 году составлялись данные документы, у Азербайджана никого не было в Москве. Власть находилась в руках армян. Азербайджанскую землю - Зангезур, в частности, его Мегринскую часть, передали Армении, с тем, чтобы у Армении была граница с Ираном. Это было сделано искусственно. Посмотрите, о чем думали армяне в 1920 году. В то время была советская власть. Зачем нужна была граница?
Хочу сказать вам, что я работал во времена советской власти. В свое время в КГБ я был одним из тех, кто защищал эти границы. Затем стал руководителем Азербайджана. О границе и речи не могло быть. Было железнодорожное сообщение, поезд работал по маршруту Баку-Ереван. Поезда проезжали через Мегри. Ни о каком препятствии там и речи не могло быть. Но обратите внимание, в 1920 году они думали о необходимости выхода Армении к Ирану и добились открытия этой границы.
Я вкратце изложил вам историю. А сейчас возвращаюсь к беседе с той женщиной. Я ей говорю, что дело обстоит так-то и так-то. Если армяне хотят передать нам Мегринский район и взамен забрать Нагорный Карабах, пусть внесут предложения, мы рассмотрим. Скажите, что плохого я сказал? Это дипломатия. Знаете, вот из всего этого и состоит дипломатия. Оставим в стороне это высказывание. Я знаю, что это нереально, знаю, что Армения не пойдет на это. Мне даже известно, что этот вопрос появился не сейчас, он обсуждается в течение последнего года.
Месяца 2-3 назад Серж Саркисян заявил, что мы, мол, не отдадим Мегри даже если нам передадут половину Азербайджана. Мне известно об этом. Но зная об этом, я открыто, перед прессой говорю председателю Комитета министров Совета Европы, министру иностранных дел Люксембурга: "Вы бываете в Армении. Передайте им, пусть отдадут нам Мегри в обмен на Нагорный Карабах". Я думал, что это произведет на них сильное впечатление. Но, нет. Они спокойно перенесли это. Но что произошло потом? В наших оппозиционных газетах было опубликовано 5-6 статей о том, что Гейдар Алиев хочет отдать Армении Нагорный Карабах. Дорогие мои друзья, знайте и вы, и весь азербайджанский народ. Ведя эти переговоры, я в ряде случаев могу сказать такое для того, чтобы припереть людей к стенке, иногда чтобы добиться чего-то путем дипломатических игр, ходов. Но сказать это еще не значит сделать.
Я сказал: "Пусть отдадут Мегри, и мы уступим им Нагорный Карабах". Это не значит, что они в ту же минуту отдали Мегри, а я уступил Нагорный Карабах. А здесь подряд публикуются статьи. Причем руководители партий пишут, что Гейдар Алиев отдает Армении Нагорный Карабах. Разве возможно такое? Возможно? Нет.
Но должен сказать вам еще об одном. Как вам известно, в свое время состоялся разговор об обмене землями. Когда Сахаров приезжал сюда, шел разговор о том, чтобы передать Азербайджану Мегри. А из Лачина открыть коридор для Армении с тем, чтобы решить этот вопрос. Азербайджан не согласился с этим. Об этом мне говорили в Турции покойный Озал, затем Сулейман Демирель, тогдашний министр иностранных дел Турции Хикмет Четин. В то время данный вопрос был поднят, и они говорили об этом. Не могу сказать, что армяне могли в конце концов согласиться с этим. Но во всяком случае такое настроение имело место. Однако именно азербайджанская сторона полностью выступала против этого.
Вам не известно о том, какое значение имеет Мегри для Азербайджана. Я буду говорить с вами откровенно. Однажды такой разговор уже имел место. После этого из самых высших кругов, отдельных стран заявили: "Вы хотите создать тюркский пояс?". Я спросил: "А что такое тюркский пояс?". Мне ответили: "Турция, Нахчыван на прямую соединяются с Азербайджаном, а оттуда со Средней Азией". Я спросил: "А против кого направлен тюркский пояс?". Мне сказали: "А разве вы не видите, против кого?". Но и я не ребенок. Знаю, что это правда. Понимаете?!
Я раскрыл вам некоторые вопросы. Думаю, достаточно. Но в душе моей, в голове много таких фактов. Ты, кажется сказал, что я нахожусь в близких, дружеских отношениях и с тем, и с другим. Да, у нас прекрасные отношения. К примеру, у меня были великолепные отношения с Клинтоном. Он очень симпатизировал мне, а я ему. Но ему не удалось решить данный вопрос. Потому что и он не мог. Сейчас пришел Буш. И с ним прекрасные отношения. И с отцом его я давно знаком. Великолепные отношения у нас и с Путиным.
К примеру, мы открыли в Санкт-Петербурге памятник Низами. Это было очень важно. Правда, решение об этом было принято некоторое время назад. Однако после визита в Азербайджан Путин сам неоднократно говорил, что вопрос о возведении в Санкт- Петербурге памятника Низами был поднят еще в то время, когда он работал там, его необходимо решить. И мы решили. Сегодня в таком крупном городе, как Санкт- Петербург, есть памятник Низами. Это очень важный вопрос. Просто любой приходящий в этот сквер, отдыхающий там человек спросит: "Кто это? Низами. А кто такой Низами?". И начнут изучать. Одно только это будет способствовать тому, что о нашей нации узнают. Мы осуществили это с огромной искренностью.
Да, он мог сказать, мол, я согласен, привозите и поставьте. Но он сам прибыл в Санкт-Петербург. Я поехал туда, мы встретились, беседовали, вместе открыли памятник, после чего продолжили нашу беседу. Мы были вместе около 4 часов - общая беседа, обед. То есть у нас очень добрые отношения.
Знаете, отношения глав государств могут сложиться в случае соответствия их государственным интересам. Я считаю именно так. А то, допустим, кто-то мне нравится, и не важно, как он относится к моей стране - нет, это невозможно. Для меня как президента Азербайджана главное - это государственные интересы Азербайджана. Но я вижу, что Путин после прихода на эту должность, в отличие от прежних руководителей, прекрасно чувствует, что такое Азербайджан и проявляет к Азербайджану доброе отношение. Он считает, что отношения между Азербайджаном и Россией необходимо развивать с условием отсутствия всякого давления, всякой диктовки, имевшей место в прошлом. Нам нужно именно такое отношение. Не бывает такого случая, которым бы я не воспользовался. Встречаясь с ним в Санкт- Петербурге, мы, помимо остальных вопросов, вновь обсудили эту проблему. Но опять то же самое: "Вы встретитесь с Кочаряном. Посмотрите, что можно сделать. В свою очередь и мы посмотрим".
Одним словом, вы - не простые люди. Вы - ведущая сила нашей прессы. Не подпадайте под субъективное влияние. Я говорю вам об этом, советую. Поверьте, знайте, что решение данного вопроса - это смысл моей жизни. Я ничего не хочу говорить о себе. Главное - народ, нация, государство. С нами произошла такая трагедия, что, глядя на глобус, на карту, я не могу найти страну, где бы случилось то же самое. Я не могу найти вторую такую страну. Не могу найти вторую такую страну, земли которой оккупировала бы страна, которую мощно поддерживают столько государств мира и собственная диаспора. Второго такого государства нет.
Возьмем, к примеру, Кашмир, Индию. В настоящее время часть поддерживает Индию, другая часть - Пакистан. Но ничего такого нет. К тому же во многих странах мира достаточно много известных выходцев из Индии. Они совсем не стремятся приехать и решить данный вопрос. Бьются, бьются. А теперь возьмите армянскую диаспору и ее воздействие на эти государства. Не будь всего этого, мы бы смогли решить наши вопросы. Но мы решим их. Говоря об этих трудностях, я отнюдь не считаю, что надежда иссякла. Если я потеряю надежду, то сегодня же покину свой пост. У меня есть надежда.
РОВШАН ГАДЖИЕВ (главный редактор газеты "Азадлыг"): Господин президент, приближается референдум. Как оппозиционные силы внутри страны, так и международные организации резко реагируют на это. В ходе визита в Ялту вы ответили на эту реакцию, отметили, что будете внимательны при проведении референдума. Вам не кажется, что это может создать противостояние как с внутренними, так и с внешними силами? Это - первая часть вопроса. Вторая звучит так: высказываются суждения о том, что после референдума в стране состоятся внеочередные президентские выборы. Как, по-вашему, возможен ли в Азербайджане путинский вариант, и кого вы видите президентом?
ГЕЙДАР АЛИЕВ: Прежде всего, мне непонятно, почему референдум превратился в такую проблему. Что в этом особенного? Честно говоря, принимая решение о референдуме, я не мог себе представить, что оппозиция так отреагирует на это. Но реагирует только оппозиция, я не вижу отрицательной реакции общества. Общество вполне нормально восприняло это. А вот оппозиция достаточно активна. Не могу понять причину. Что в этом особенного?
Семь лет назад была принята Конституция. В то время мы вынесли решение о том, что наша Конституция должна приниматься только путем референдума. Это верно, так должно быть и в дальнейшем. Если доверить Конституцию парламенту, то в нее ежегодно будут вносить по пять изменений. Это недопустимо. Вместе с тем видите, проведение референдума в первый раз уже создало проблемы. Значит, мы поступили правильно. С одной стороны, приняли Конституцию путем референдума, а с другой, решение о том, что менять Конституцию можно только путем референдума. Это, во- первых.
Во-вторых, о вопросах, вынесенных на референдум. Как вам известно, их 23. Большинство их связано с конвенциями, к которым мы присоединились в период после вступления в Совет Европы, и мы должны привести данные вопросы в соответствие с ними. Часть их связана с судебно-правовыми реформами, их тоже мы должны привести в соответствие. Там есть несколько статей. При отсутствии президента, когда он не в силах исполнять свои обязанности, его полномочия переходят к председателю парламента, сейчас предусматривается передача их премьер-министру. Мне кажется в связи с этим вопросом возникает другой. Вторая статья связана с пропорциональной, мажоритарной избирательной системой...
Во-первых, хочу спросить, откуда возник вопрос о том, может или не может в Азербайджане быть путинский вариант? Путинский вариант - это значит, что Ельцин долгое время был болен, не мог выполнять свои обязанности. Назначал премьер- министра. Через пять месяцев увольнял его. Увольнял всех министров. Назначал других. Начинал знакомиться с ними, вдруг узнавали, что Ельцин неделю болел, наутро пришел и издал приказ об увольнении премьер-министра. И никто ничего не знал. Вы должны знать это. Не хочу повторять, такое случалось 5-6 раз. Я думаю, что он, наконец, нашел того, кого искал. Он и сам понимал, что по состоянию здоровья не может больше исполнять свои обязанности. И мы видели это.
Не только это. Во время выборов в 1996 году, его вторично избирали, он был болен. Помню, мне позвонили и сказали, что Ельцин хочет провести в Кисловодске встречу президентов Кавказских республик. Спросил, что за встречу? Говорят - Армении, Грузии, Азербайджана. Я ответил, что не поеду туда. Спросили - почему? Ответил, что меня не будет там, где Армения. Я отказался ехать туда. Прислали ко мне человека. Помню, был один заместитель премьер-министра, потом и его он уволил. Забыл его фамилию, в прошлом он работал со мной. Прислали его ко мне. Здесь он часа два уговаривал меня, мол, надо поехать. Мы не голосовали за Ельцина. Мы не их граждане. Речь шла о том, чтобы мы агитировали население Северного Кавказа голосовать за Ельцина. Тогда рейтинг Зюганова был очень высок. Мы собрались в Кисловодске. Там были и президенты стран Северного Кавказа. Были Тер-Петросян, президент Грузии, я. Приехали, немного побеседовали. После этого провели совещание.
Меня предупредили, что республики Северного Кавказа считают Гейдара Алиева своим аксакалом. В этом есть доля правды. Они все уважают меня. Многие из них работали еще при советской власти. Но и без этого они очень уважали меня. Например, сейчас в Дагестане вновь избрали Магомедали. Он очень хотел, чтобы я был на его инаугурации 25-го числа. Но я не могу, дал указание, чтобы поехал Расизаде. Мне тогда сказали, что я должен поговорить с ними и объяснить. В этих местах, да и в самом Дагестане, очень большую силу имели в то время коммунисты. Мы сделали и это.
Что я хочу сказать? Кажется, предстоял второй тур выборов, в первом туре они не смогли пройти, наконец, избрали Ельцина. Затем он провел инаугурацию. Приехали на инаугурацию. Он не смог посидеть с нами и получаса. Было странно, он то очень болел, то выздоравливал. То два-три месяца хорошо работал. Но, вообще-то, он был болен. Я думал, что он хотел найти себе преемника, который бы вел всю эту работу. И он нашел его. Причем, слава Аллаху, нашел очень хорошего человека и передал власть Путину. Так вот, о каком путинском варианте в Азербайджане идет речь? Я пока не болен, не чувствую себя слабым и не намерен оставлять должность. Я уже заявил, что буду принимать участие в выборах 2003 года.
Правда, агентство "Туран" задало Швиммеру вопрос провокационного характера. И Швиммер ответил, что следует внести изменения в Конституцию. Председатель Конституционной комиссии ответил ему как надо, и на этом закончили. Задавая ему этот вопрос, агентству "Туран" следовало сказать, что в Конституции Азербайджана есть переходные положения, согласно которым избираться повторно более двух раз нельзя только президенту Азербайджана, который был избран после принятия новой Конституции. Откуда об этом знать Швиммеру. Задавая вопрос, агентство "Туран" должно было объяснить это. Не объяснили, объяснил наш Конституционный суд, вот и все. Больше этого вопроса нет. Если кто-то хочет кому-то вновь задать этот вопрос, пусть задает - мы ему ответим. Я буду принимать участие в выборах 2003 года и верю, что народ оценит мои труды по сей день и проголосует за меня. Поэтому не могу понять, кто выдумал путинский вариант, на каком основании и зачем. Я считаю это абсолютно неуместным и советую не вмешиваться в такие вопросы.
Разъясню еще один вопрос. В 1995 году мы писали, что провели заседания Конституционной комиссии, неоднократно проводили здесь обсуждения, не случайно написали тогда, что если президент подаст в отставку или не сможет выполнять обязанности по состоянию здоровья, то три месяца его будет заменять председатель парламента. Так мы думали в 1995 году. Но сейчас положение изменилось, изменился и взгляд на это.
Например, я сам откровенно говорю вам. Экономика - основа нашей республики. Президента нет, кто-то должен заменять его три месяца. Если его будет заменять премьер-министр, а он разбирается в экономике, в курсе всей работы президента с точки зрения экономики и других вопросов, значит, он три месяца сможет руководить республикой в этой области и вреда экономике республики не будет. А если и будет, то незначительный. А председатель парламента занят парламентом, принимает законы. Естественно, при этом и он знает экономику, разбирается в ней. Однако он не осуществляет исполнительских функций. Исполнительские функции у нас имеет президент и после него его самый высокий исполнительный орган - Кабинет министров. Поэтому это вполне логичный вопрос, и мы предложили его. Теперь делать из этого вывод о том, что будет путинский вариант, кто-то будет назначен и так далее.
Я говорю вам откровенно. Некоторые утверждают, что это сделали для того, чтобы назначить Ильхама Алиева. Но до сих пор, в течение двух лет, не было речи о том, чтобы вместо Муртуза Алескерова назначить Ильхама Алиева. И почему же он не был назначен? Назначить Ильхама Алиева на место Муртуза Алескерова - не такая уж большая проблема. Потому что наша партия представляет в парламенте большинство. Муртуз Алескеров и сам - заместитель председателя партии. Если партия посчитает нужным, чтобы Муртуз Алескеров передал эту свою должность Ильхаму Алиеву, думаю, и Муртуз Алескеров не станет возражать. Но почему мы не сделали этого? Потому что такого намерения нет. Никогда не было. А сейчас некоторые выдумывают это, распространяют, уверяют людей. Ну, хорошо, сняли бедного Муртуза Алескерова, а теперь вот говорите, не сегодня - завтра снимут Расизаде. Так нельзя. Поэтому прошу быть внимательными в этих вопросах. Пожалуйста.
РАУФ АРИФОГЛУ (главный редактор газеты "Ени мусават"): Гейдар бей, о Нагорном Карабахе вы говорили обстоятельно, в некоторых случаях достаточно открыто. Даже донесли через нас до общества то, что скрывалось за предпринятыми вами неожиданными ходами. То есть, говоря о предложении обменять Мегри на Нагорный Карабах, вы, попросту, имели в виду это как ход? Мы так поняли. Вы так сказали?.
ГЕЙДАР АЛИЕВ: Сказал.
РАУФ АРИФОГЛУ: Да, так сказали. То есть, вы говорите об этом впервые.
ГЕЙДАР АЛИЕВ: Нет, я говорил об этом той госпоже.
РАУФ АРИФОГЛУ: Вы предложили ей, что....
ГЕЙДАР АЛИЕВ: Я не предлагал ей. Она мне предложила обменять их. Я же ей ответил, что она едет туда, пусть скажет им. Если они согласны, мы сделаем это.
РАУФ АРИФОГЛУ: А на самом деле вы не согласны на такой обмен?
ГЕЙДАР АЛИЕВ: Зачем это вам?
РАУФ АРИФОГЛУ: Хочу задать вопрос.
ГЕЙДАР АЛИЕВ: Давайте говорить о сегодняшнем дне. Сделали сегодня армяне такое предложение, или нет. Я вам объясняю.
РАУФ АРИФОГЛУ: Я хочу уточнить. Мой вопрос остался недосказанным.
ГЕЙДАР АЛИЕВ: Хорошо, пожалуйста, заканчивайте вопрос.
РАУФ АРИФОГЛУ: Вы достаточно откровенно показали драматизм картины, связанной с Нагорным Карабахом. Только в конце сказали, что не потеряли надежды. Все это реальность, возникшая в результате вашей политики за девять лет пребывания у власти. Об этом я не говорю, все это происходило в течение девяти лет, все мы следили за этим, и, как вы сказали, мы написали об этом много-много статей. Но мне интересно, есть ли какой-либо план у вашей власти в связи с Нагорным Карабахом? Вы сказали, что не потеряли надежду. Можно ли разъяснить и нам определенные направления этого плана? Это больше всего интересует наших людей. Прошу вас рассказать о шагах, предпринятых в направлении решения нагорно- карабахской проблемы, наконец, когда, за какой срок будут получены конкретные результаты для Азербайджана, его народа, беженцев? Благодарю.
ГЕЙДАР АЛИЕВ: Я должен очень широко ответить на ваш вопрос. Во-первых, вы хотите знать, является ли ходом то, что я сказал, - пусть предложат Мегри, мы рассмотрим. Знаете, в межгосударственных переговорах могут быть разные предложения и их рассматривают. Считаю, что ни один из них нельзя назвать ходом. Каждое предложение рассматривается. Поэтому хотите узнать от меня вторую часть этого вопроса. Если скажут да, мы отдаем Мегри, что будете делать вы? Я так понимаю. Всему свое время. Это было сказано. Если на эти слова последует реакция, то и у нас будет соответствующая реакция. Поэтому не следует заранее раскрывать этого вопроса. Вообще, в политике, в совершенной политике, то есть, на практике, в политической работе нужно следовать именно таким путем.
Во-вторых, вы говорите, что сказанное мною прояснило вам некоторые неизвестные вам вопросы. Это действительно так. Я говорю об этом именно вам, уважаемым журналистам, чтобы вы могли правильно понять все, правильно разъяснять эти вопросы там, где это необходимо. Но не надо искажать сказанное мною, придавать ему другую форму. Я говорю об этом, доверяя вам.
В-третьих, как вы говорите, после таких разговоров я не теряю надежды. Да, все эти факты, слова совсем не означают, что мы должны потерять надежду. Потому что у нас еще много возможностей. Поэтому не теряем надежды.
Вы сказали, что я девять лет являюсь президентом, будто все эти вопросы возникли в этот период. Здесь вы ошибаетесь.
РАУФ АРИФОГЛУ: Хочу уточнить вопрос. Видите ли вы какие-либо ошибки в своей политике, и, лично как глава государства, за девять лет вашей деятельности какие моменты вы упустили? То есть, есть ли и ваша вина, или вся вина лежит только на оппозиции, ОБСЕ, Америке? В этом смысл моих слов.
ГЕЙДАР АЛИЕВ: Скажу вам. Но прежде хочу сказать два-три слова. Нагорно- Карабахская проблема возникла в 1988 году. Это не новая проблема. То есть, это - острый конфликт. Но эта проблема продолжается с начала ХХ века. Я несколько раз говорил об этом. И в прошлом, когда я работал в органах безопасности, положение в Нагорном Карабахе не было нормальным. Не было нормальным оно и в советский период.
Знаете, за 2-3 года до избрания меня секретарем там произошла большая трагедия. Подожгли тюремную машину с тремя азербайджанцами. Произошла большая смута. Две- три недели я находился там, изучал все, и знаю. Я был председателем Государственного комитета безопасности, на бюро обсуждали вопрос. Несмотря на преступление, совершенное против Азербайджана в Нагорном Карабахе, тогдашнее руководство так провело обсуждение, как будто бы ничего не произошло. Никто не понес наказания. Есть стенограмма, можно посмотреть. В ней написано, кажется, это было в 1967 году. Только я резко выступил против деяний дашнаков, армянских националистов и в Нагорном Карабахе, и в Армении. Я говорю это не для того, чтобы похвалить себя. Зашел разговор, вспоминаю историю. Однако, несмотря на это, мы контролировали ситуацию в Нагорном Карабахе. За счет чего?
Во-первых, конечно, советская система сама позволяла это. Во-вторых, я говорю о периоде, когда был первым секретарем, много помогал в то время развитию Нагорного Карабаха. В то же время старался изменить там демографию. Нагорный Карабах поднимал вопрос об открытии там института, вуза. У нас все возражали против этого. Я подумал, решил открыть. Но с тем условием, чтобы было три сектора - азербайджанский, русский и армянский. Открыли. Азербайджанцев из прилегающих районов мы направляли не в Баку, а туда. Открыли там большую обувную фабрику. В самом Степанакерте не было рабочей силы. Направляли туда азербайджанцев из окружающих область мест. Этими и другими мерами я старался, чтобы в Нагорном Карабахе было больше азербайджанцев, а число армян сократилось. Те, кто работал в то время в Нагорном Карабахе, знают об этом. Во всяком случае, благодаря моей воле, другим качествам мое слово было законом для его руководства.
Однако, к сожалению, после моего отъезда из Азербайджана положение там начало ухудшаться. Возросло влияние Армении, и наши ничего не делали, упустили момент. Когда в 1987 году остро встал нагорно-карабахский вопрос, - я говорил об этом, говорю еще раз, это действительно так, - мой уход из политбюро, моя отставка была необходима только для решения нагорно-карабахского вопроса.
Сняли фильм. Не знаю, видели ли вы фильм о моем диалоге с Горбачевым, или нет. Его снял Вагиф Мустафаев, там показано. И это тоже реальность. Не случайно, через 20 дней после моей отставки начался нагорно-карабахский кризис. Я пытался вмешаться в это дело, меня изолировали. Человек, который вчера был членом политбюро, сидел в Кремле, сейчас не мог иметь связь, не мог говорить ни с кем. Понимаете?! Я все это пережил. После этого якобы хотели исправить положение и послали сюда Везирова.
Не знаю, видели ли вы это в фильме, или нет. Я видел. Видели выступление Везирова? Мин рэхмет Наджафу Наджафову. Я видел, что возле Везирова стоит один человек. А он ему говорит: "Не хулигань, уйди, дай, я закончу слово". А тот не уходит. Затем он закричал, что он депутат. Тот опять не уходит. Раньше я не видел этого сюжета. Первый раз увидел сейчас. Затем он что-то говорил об азербайджанском народе, но это не сняли. А я его не знал. Дома спрашиваю, кто это. Наджафа Наджафова я знал, но по телевизору не узнал его. Мне сказали, что это Наджаф Наджафов. Он проявил большой героизм. Этот полуминутный сюжет показал, каким было руководство Азербайджана, какой была ситуация. Вот с тех времен и начался нагорно-карабахский вопрос.
Наконец, в феврале 1991 года я был избран депутатом от Нахчывана и приехал в Баку. Выступив на сессии, сказал, что Нагорный Карабах уже потерян. Об этом следует знать и сделать выводы. Как со мной поступили? Весь зал ополчился против меня, и к вечернему заседанию подготовили покойного Байрама Байрамова, и тот выступил. Это был тот самый Байрам Байрамов, который каждую встречу со мной считал историческим событием для себя. Он начал ругать меня, говорил разные слова. А я сидел там. В конце он сказал, что Нагорный Карабах никогда не принадлежал Азербайджану так, как сейчас. Послушайте эти слова, "никогда не принадлежал Азербайджану так, как сейчас". Гейдар Алиев, если ты не знаешь об этом, я тебя посажу на вертолет и повезу в Нагорный Карабах, тогда увидишь, в какой степени Нагорный Карабах наш. Но в то время в Нагорном Карабахе абсолютно не было азербайджанской власти. Наконец, началась война, были оккупированы земли. Нагорный Карабах был оккупирован еще тогда, когда Азербайджан был в составе Советского Союза. Оставалась одна Шуша, все остальное было оккупировано. То есть, Нагорный Карабах был потерян уже тогда. Понимаете или нет?! Об этом следует знать.
Если бы в последующий период проводилась бы правильная политика, если б можно было верно оценить ситуацию, остановить огонь и провести переговоры, то, возможно, мы не потеряли бы остальные наши земли. Но затем мы потеряли и их.
Арифоглу, теперь я хочу ответить на ваш вопрос о том, чувствую ли я за собой за эти девять лет какой-нибудь грех, не допустил ли я ошибки, раз вопрос не решен? Я отвечаю и вам, и всей своей нации. Знайте.
Я не допускал никаких ошибок, сделал все, что возможно. Потому что, извините, мой жизненный опыт, политический опыт, знание этой проблемы и мировых процессов, знакомство в прошлом со многими странами мира - все это было большой возможностью в моих руках. Не думаю, что кто-либо другой, не имея этих возможностей, мог бы сделать больше меня.
Давайте возьмем Лиссабонский саммит. Знаете, наша нация - я говорю об отдельных людях - если бы они ценили себя, то можно было бы написать книгу, снять фильм об этом саммите. Почему? Потому что до Лиссабонского саммита мы отправили свою делегацию в Финляндию. Наша цель заключалась в том, чтобы в итоговом документе саммита первым долгом было написано о признании территориальной целостности Азербайджана. Во-вторых, чтобы в нем был отражен факт оккупации наших земель и другое. Эти проекты сохранились. В то время там работал Тофик Зульфугаров. Я послал его туда. Араза Азимова послал в Вену, так как центр ОБСЕ располагался в Вене. Там они работали.
Наконец, проект итогового документа был готов. Мы прибыли в Лиссабон. Принесли проект. Помню, было 23 марта. Хорошие проекты были, если бы их приняли, то нам было бы очень хорошо. Не говорю, что наши земли тут же освободили бы. Однако для нас это был бы серьезный юридический документ саммита. Что получилось, армяне не дали на это консенсуса, сказали, что не принимают его. Все там проходит через консенсус.
В то время я встретился со многими людьми. Российскую делегацию там возглавлял Черномырдин, встретился с ним. Из Америки приехал Гор, встретился и с ним. Приехали главы государств из Германии, других стран, я встретился со всеми с ними. Высказал им свое мнение. Они ответили, что армяне не приняли, поэтому следует снять или же изменить документ, я согласился. Сказал, посмотрите статью грузин. В статье грузин об Абхазии написано о том, как абхазы проводили этническую чистку, применяли насилие, творили беззакония. Вся вина лежит на абхазцах. Я сказал, что Грузия - дружественное нам государство, и я очень рад, что вы обо всем этом написали. И спросил, но почему же им можно, а нам нет? Ответили, что в связи с ними никто не возражает.
Вы должны знать, что в нашем конфликте есть множество факторов, препятствующих Азербайджану. Они заключаются в том, что наш конфликт, выйдя за рамки внутреннего, стал конфликтом между двумя государствами. Когда выгодно армянам или их защитникам, говорят, что это дело Нагорного Карабаха и Азербайджана. Но когда касается принятия документов, Армения, как член ОБСЕ, защищает себя и Нагорный Карабах, потому что там Нагорного Карабаха не видно. Но в вопросе Грузии и Абхазии 2-3 государства, не хочу называть их, захотели что-то добавить в статью. Грузины крепко стояли на своем, и они ничего не смогли сделать. Потому что Абхазия не является членом ОБСЕ.
Что же было делать? Я сказал, что не могу принять это, следует внести изменения. А они ответили, что изменений вносить нельзя. Армения не даст консенсуса, и мы не примем.
Был последний день заседания. Через 4-5 часов заседание должно было закончиться. Вы знаете, что я сделал. Сказал, что я весь документ ставлю под вопрос. Не даю нужного консенсуса на этот документ, и все. После этого и Альберт Гор, и Коль, и другие начали подходить ко мне. Все стали просить, чтобы я забрал свое вето, я отказался. Если не возьмете, значит, саммит закончен. Значит, саммит не примет ни одного документа. Я сказал, что мне все равно. Если мое дело не получается, мне все равно, примет саммит документы или нет. В течение нескольких часов ходили ко мне. Кто только ни пришел. Сначала я ходил к ним, а сейчас я сижу, а они приходят ко мне. Кто только ни приходил, что только ни говорили...
Помню, беседовал с Альбертом Гором. Мы долго говорили с ним. Я сказал: "Он же не дал консенсуса". Он ответил, что это и его право. Говорю: "Да?". Отвечает: "Да". Говорю, но и у меня есть право не давать консенсуса. И я, пользуясь своим правом, не даю его. Вопрос заморозили. Говорю, если у него есть право, то это право имеют и другие. Если он не дает консенсус на статью 23-ю, то и я не даю консенсуса на принятие всего документа. Считаю, что его принять нельзя.
После этого они собрались, написали известное заявление председателя Лиссабонского саммита. Записали в заявлении все, что было в статье. Мы получили его. Но не в заключительном документе, а в отдельном заявлении. Когда заявление поставили на голосование, армяне не проголосовали за него, но это не имело значения. Таким образом, в том самом 1996 году мы впервые получили от ОБСЕ документ, в котором признавалась территориальная целостность Азербайджана, территориальная целостность Армении, Нагорному Карабаху предоставлялся статус самоуправления в составе Азербайджана и обеспечивалась безопасность армян в Нагорном Карабахе. Это документ.
Есть решения Совета Безопасности Организации Объединенных Наций о безоговорочном выводе вооруженных сил Армении с оккупированных территорий Азербайджана. Если не считать этих документов, то это единственный, который мы могли получить у ОБСЕ. Армяне не выполнили его. А здесь оппозиция начала наносить нам удары справа и слева, заявляя, что мы проиграли в Лиссабоне. Что проиграли? Ничего мы не проиграли.
Таким образом, уважаемый Арифоглу, хочу сказать, что не каждый может отважиться поставить под вопрос принятие документа ОБСЕ. Представители 54-х государств удивились тому, что я принял такое решение. Если бы это заявление не приняли, то я пошел бы до конца. Покинул бы саммит. Видел, что ничего не выходит, что я должен был делать. Терять было нечего.
Я всегда боролся, всегда старался. Я ни перед кем не виноват, делал все возможное. Вы говорите, что я обвиняю ОБСЕ, обвиняю других и не признаю своей вины. Еще раз говорю вам, что я обвиняю их. Так как если эта организация не может обеспечить осуществление объявленных ею же принципов, то я имею право обвинять ее.
Если Совет Безопасности Организации Объединенных Наций не может обеспечить осуществление принятых ею резолюций о выводе вооруженных сил Армении, да, я обвиняю его. В Нью-Йорке собрали всех членов Совета Безопасности, провели заседание. Я все сказал им в лицо. Они ответили так: "Мы принимаем решение, но механизма его исполнения нет". В свое время я говорил об этом Бутросу Гали, Кофи Аннану. Получил тот же ответ. ОБСЕ также заявляет, что у них нет механизма исполнения. Поэтому у меня есть право обвинять их. Пусть они откажутся от этих принципов. Тогда другое дело. С одной стороны, они отстаивают эти принципы, иногда пользуясь ими оказывают давление на отдельные государства. Но здесь этого вопроса не решают. Вопрос в этом.
Сообщая вам об этом, хочу, чтобы вы знали, что, как президент, глава Азербайджана, я продолжаю и буду продолжать сотрудничество со всеми этими организациями. Потому что другого пути у нас нет. Есть один путь, - отказавшись от всех их рекомендаций, - начать войну. Но все они в один голос говорят, что мы не должны этого делать. Все они говорят об этом. Никто из них не только не поддержал нас, но и каждый в отдельности говорил, что мы не должны идти этим путем. Если пойдете этим путем, то вас не поддержит ни одна страна. Но у нас есть путь. Мы можем, не учитывая этого, начать войну. Я не исключаю и этот вариант. Но я говорю с вами откровенно - следует понять, какой тяжелой будет война для Азербайджана. Тяжелой в том смысле, что сейчас экономика Азербайджана развивается, имеет хорошие перспективы, и у нас есть очень важные проекты. Все это должно нарушиться. Все будет служить войне. Это есть, и это возможно. Наверное, вы не ожидали, что я буду так долго говорить с вами.
ЭЛЬЧИН ШИХЛИНСКИЙ (главный редактор газеты "Зеркало"): Господин президент, в ходе беседы много говорилось об оппозиции. У меня такой вопрос: 33 года назад вы были избраны руководителем Азербайджана. Вы руководили Азербайджаном в советский период, когда оппозиции не было. И сейчас вы более 9 лет являетесь президентом независимого Азербайджана, но страны с оппозицией. Как, по-вашему, что лучше? Руководить страной без оппозиции, такой, как Туркменистан, или нынешним Азербайджаном с оппозицией? Во всяком случае, хотелось бы знать ваше мнение о роли оппозиции...
ГЕЙДАР АЛИЕВ: Спасибо. Отвечая на твой вопрос, я бы сказал, что независимо от того, есть оппозиция или ее нет, быть президентом независимого Азербайджана, естественно, несравнимо выше, чем быть руководителем Азербайджанской Республики, входившей в состав Советского Союза. Как вам известно, после этого я работал на очень высоких должностях и в Москве. И считаю, что пребывание на посту президента независимого Азербайджана в эти тяжелые 9 лет моей жизни - превыше и почетнее всего. Это, во-первых.
Во-вторых, что лучше: страна с оппозицией или страна без нее? В то время тоже была оппозиция, но тогда она не была настолько свободной. Но не то, чтобы я, как первый секретарь, руководитель республики, делал все, что хотел, и здесь не было мешающих мне или желающих навредить. Были. Просто они не были организованы. Партий не было. Названия "оппозиция" тоже не было. В то время были определенные группы. Но, естественно, поставить рядом, сравнить сегодняшнюю оппозицию и их нельзя. Я считаю, что, какая бы ни была оппозиция, руководить независимым Азербайджаном - большая честь для меня.
Если хотите знать мое мнение, то я не такой человек, чтобы бояться, сторониться оппозиции. Я пережил все это, этот период. Сегодняшняя оппозиция - это те люди, большинство которых я знал, когда приехал сюда в 1990-е годы. С частью их я поддерживал личные связи в Нахчыване или же в Баку. Это не новые люди. Правда, в то время мы с ними не находились в оппозиции друг к другу. Мне известно, что некоторые из них относились ко мне с большим уважением. Всем известно о том, что в доме, где жил покойный Эльчибей, долгие годы висели два портрета - Ататюрка и Гейдара Алиева. Когда я жил в Нахчыване, то поддерживал телефонную связь и с Эльчибеем. В то время он еще не находился у власти. То есть это не новые для меня люди.
Другой вопрос, что в тот самый период в Азербайджане появился Народный фронт, который затем разделился на партии и прочее, то есть это тот же состав, другой оппозиции нет. Кто еще в оппозиции кроме них? Те же самые люди. Они пришли к власти. Спустя год вынуждены были оставить власть. И сейчас, вот уже 9 лет, находятся в оппозиции. То есть и мне хочется, чтобы отношения между оппозицией и властью были нормальными. Сама оппозиция говорит о том, что оппозиция и власть не могут быть друзьями. Потому что оппозиция находится в оппозиции к власти. Она ведет с ней борьбу за власть. Это принцип оппозиции. Но как она должна вести эту борьбу? Каким путем? Это другой вопрос. К сожалению, нынешняя оппозиция у нас в Азербайджане, формы ее политической борьбы различны. Причем это те люди, которые в 1989, 1990, 1991, 1992 годах находились на площадях. Они кричали то там, то тут и до сих пор еще не отказались от этих настроений.
Время прошло, мир изменился. Мир никогда не стоит на месте. Ежегодно во всем мире, в обществе появляется что-то новое. К примеру, люди сегодня одевают одно, завтра - другое. Если возьмем Европу, то в будущем году в моде будет что-то другое, мода, одежда меняются. Не знаю, меняется мода на мебель, еще что-то, то есть человеческое общество развивается, и по мере его развития изобретается все новое и новое. Точно так же и в политике. Этот процесс идет, и должен идти. Но если сегодня наша оппозиция сохранила форму 1989 года, которой пользуется и сегодня, - в то время она выходила на улицы, площади и прочее, не знаю, провозглашала лозунги, - затем кричала "отставка", если она пользуется этим методом и сегодня, то ведь это устаревший метод. То есть считай, что они еще не пересели в "Мерседес", все еще ездят на "ГАЗ-24". Вообще то они ездят на "Мерседесах", я говорю это в переносном смысле, чтобы разъяснить свою мысль. Поэтому мне хотелось бы, чтобы оппозиция стала современной. А для этого имеются прекрасные возможности. Потому что сегодня демократия в мире развивается быстрее, то есть охватывает многие страны мира, сейчас не так, как раньше. Методы работы, планы оппозиции в развитых странах известны. Было бы лучше, если бы они шире использовали это.
Оппозиции не следует считать власть врагом. Я где-то слышал о том, что власть, якобы, считает оппозицию врагом. Это неверно. Я лично не считаю оппозицию врагом. Но когда я вижу, что ежедневно на каждой странице газеты в 24 полосы публикуются различные материалы о Гейдаре Алиеве, как бы я не придавал этому значения, все равно думаю о том, ну, зачем это? Причем все это уже прошло, осталось в прошлом. Пиши, что хочешь, у тебя 5-6 тысяч, 10 тысяч читателей, у которых еще 15 тысяч знакомых. Прочитали это, кто знает, как все обстоит на самом деле, верят тому, что написано. Одно дело твой материал о Гейдаре Алиеве, совсем другое - Гейдар Алиев ежедневно на глазах у этого народа. На глазах.
Складывается удивительная ситуация, когда меня два дня подряд не показывают по телевизору, моментально пишут, что здоровье у Гейдара Алиева пошатнулось, его не показывают по телевизору, случилось то, это. Послушайте, дорогие мои, ну почему меня каждый день должны видеть по телевизору? У меня тысяча дел. К примеру, вам известно, что 21-го числа около 11-12 часов вечера я прибыл в аэропорт, где мы беседовали. Приехал домой, лег спать в 2 часа ночи. Утром встал, вчера не приехал на работу. Поехал в Загульбу, совершил там прогулку по берегу, вечером возвратился домой и уснул. Хорошо, что вчера не стали возмущаться, мол, почему Гейдара Алиева не показывают по телевизору. Ведь у меня много дел, не связанных с телевидением. К примеру, эта встреча.
В день отбытия, в последние минуты Али Гасанов сообщил мне, что должна быть проведена такая встреча. Я ответил: послушай, дорогой, у меня тысяча дел, своя программа. По прибытии я должен сделать то, это. Нет, говорят, это - журналисты, вам непременно надо встретиться с ними. Вижу, что и они правы. Я приехал на встречу. Приехал в 2 часа. Который сейчас час?
ГОЛОСА С МЕСТА: Половина пятого.
ГЕЙДАР АЛИЕВ: Поэтому мне хотелось бы, чтобы оппозиция проводила сбалансированную политику - существует такое выражение. То есть пусть критикует, без критики нельзя. Пусть указывает на наши ошибки, а как же иначе. К примеру, я смотрю частные телеканалы - ANS, SPAСE, LIDER, получаю от них сигнал. После этого в 11-12 часов ночи ищу своего работника - заведующего отделом, другого. Говорю, что я видел это по телевидению. Данный вопрос необходимо проверить. Завтра займись этим. То есть я не оставляю это на завтра, потому что утром я бываю очень занят и могу забыть. Смотрю вечером телевизор, - я всегда смотрю телевизор, - и когда вижу что-то такое, то даже в час ночи поднимаю с постели премьер-министра или некоторых наших заведующих отделами и довожу до них свои мысли. Пусть оппозиция учтет это. Я завершаю свой ответ на заданный вами вопрос. Государство с оппозицией лучше.
После этого участники встречи обсудили с президентом проблемы СМИ.
